Анжей вернулся в кресло. Сел, вытянув ноги. Он выглядел очень уставшим, словно не спал несколько суток, что вполне могло быть правдой, а появившаяся между бровей складка неопровержимо свидетельствовала о целом ворохе не слишком приятных мыслей. Посмотрев на приподнявшуюся на локте Милену, если, конечно, можно смотреть не глядя, он сказал:
– Место действия то же, но вот роли, похоже, поменялись.
Девушка села, опустив ноги на пол. Блузка была безнадежно измята, волосы в беспорядке. В общем, вид не очень респектабельный. Она собралась было попросить Солара поставить чайник, но тот, опережая ее просьбу, сам направился на кухню, а когда Милена, приведя себя в порядок, тоже вошла туда, ее поразило то, насколько неуместной казалась фигура Солара на фоне плиты, шкафчиков, стола и остального. Впрочем, если разобраться, этот человек вообще не вписывался в мир, который она привычно считала своим. Так что же теперь удивляться тому, что с появлением Анжея все пошло кувырком?
Завтракали молча. Солар выжидал. Он ни разу не заикнулся о цели своего визита, и было совсем не похоже, чтобы он собирался делать это сейчас. А вот Милена бы поговорила, вернее, спросила, поскольку вопросов скопилось целое море. Они толпились в голове, как стадо безмозглых овечек, тыкающихся мордами в ограду загона. Вопросы были трех мастей: «кто?», «зачем?» и «почему?», – причем у каждого имелся собственный выводок, а отстраненный взгляд Солара был той самой оградой, мешающей несчастным обрести свободу.
Сколько времени прошло с той ночи? Завтра будет две недели. Только две недели! Как же она умудрилась так быстро забыть?
«Он хотел, чтобы о нем забыли. Не из-за того ли человека с молнией в руке?.. Человека с молнией в руке… Звучит бредово. Он тоже пальнул в тебя этой штукой и оставил тот приметный шрам. Поэтому тебе было так паршиво, что ты просил помощи у первого встречного? Выходит, не было никакого друга и юбилея? Или был? Вот парней в переулке и коварного удара по голове точно не было».
Милена встала и принялась расхаживать по комнате. Она еще в то утро должна была понять, что вся эта история с нападением – явная ложь. Как могли грабители, оглушив человека, забрать сумку и оставить дорогие украшения?
«Зачем тогда нужно было врать? Не мог сказать правду? Не хотел? Понадеялся на чью-то… мою… неспособность к логическому мышлению? Боялся, что приму его за психа? Впрочем, так оно и было».
– Анжей, – не выдержав, проговорила она.
Солар обжег взглядом, и на его губах мелькнула едва уловимая улыбка, растопившая отсутствующее выражение лица.
– У вас есть время до десяти часов, чтобы рассказать все, что вы сочтете нужным, а у меня – решить, говорить о вас и всей этой истории следователю или нет.
– Хорошо, – сказал он и снова ушел в себя.
За окном продолжал шелестеть дождь. Легкий сероватый сумрак придавал воцарившейся тишине какую-то тревожную таинственность. Милена настойчиво вглядывалась в лицо мужчины, ожидая продолжения разговора. Это было несложно, поскольку глаза Солара смотрели на мокрую серую дождливую завесу за окном, и девушке казалось, что они постепенно светлеют, словно впитывают скучные краски осеннего дождя.
– Хорошо, – повторил Солар, – я постараюсь… Кхара терра, теперь мне хочется, чтобы мы никогда не встречались…
– Во время нашей первой встречи вы сказали нечто совершенно противоположное.
