Камера оказалась довольно просторной, без окон, между дверью и полом – щель шириной в ладонь. Было сухо и почти тепло. Кроме «санузла», имелся еще один табурет и такая же, как та, на которой сидела девушка, кровать. Милена вздрогнула. Она была не единственной узницей этой камеры.
На стоящей у противоположной стены кровати, завернувшись в одеяло, неподвижно лежала женщина и, не моргая, смотрела на Милену. То, что это именно женщина, девушка поняла по длине волос и мягким чертам лица: розоватая кожа, намного светлее, чем у встречавшихся ранее местных; глаза – темно-карие, а может, и черные; волосы – густого каштанового цвета, отливающие бордовым там, куда попадал тусклый свет. О, как обрадовались ему глаза! Светильник висел на противоположной двери стене и формой напоминал факел или нераскрывшийся бутон с шипастыми стержнями вместо лепестков, внутри которого горел сгусток белого пламени.
Поняв, что ее заметили, женщина (на вид ей было чуть больше тридцати) спустила с кровати босые ноги, выудила из-под кровати туфли на низкой подошве, обулась, встала и, как была, в одеяле, подошла к Милене.
– Soar, Soe’lle-оlane, – произнесла она и присела на стоящий рядом табурет.
Голос у соседки по несчастью оказался приятным и приветливым. Чувствуя неловкость и легкое раздражение от того, что ни слова не поняла из сказанного, Милена улыбнулась, насколько позволял ноющий, ушибленный о камень подбородок, и попробовала знаками объяснить, что не знает языка. Женщина удивленно приподняла идеально очерченную тонкую бровь, потом рассмеялась и, указав на себя пальцем, сказала:
– Корали, Корали Фиа Волден, – затем ее розовый палец с аккуратным маленьким ногтем деликатно коснулся Милены. – Кеasotar?
– Милия, – неожиданно для себя произнесла Милена и, вслед за шепчущим где-то внутри голосом, добавила: – Милия Стейл Альдо.
Если словами можно вызвать шок, то это был именно тот случай. Глаза Корали расширились, и с ее губ сорвалось изумленное «О-о-о!»
– Милия, – протяжно, с ударением на второе «и», произнесла Корали.
– Милена, – торопливо поправила девушка и повторяла свое имя до тех пор, пока Корали не поняла, что от нее хотят, после чего согласно кивнула и стала внимательно рассматривать лицо Милены.
Девушка тем временем попыталась успокоиться. Получалось неважно. Впечатление, произведенное на Корали именем, которым назвал ее Солар, настораживало. Но разбираться с этим сейчас не имело смысла. В настоящий момент Милене вполне хватало осознания того, что она находится в тюрьме в мире, где о ней знают только Анжей и ночной кошмар по имени Сарк. Воображение рисовало мрачные, даже скорее ужасающие картины грядущего в красных тонах, да так реалистично, что хотелось залезть с головой под кусачее тюремное одеяло, не жалея ущипнуть себя за руку и проснуться. Вероятно, почувствовав состояние девушки, Корали вернулась на свою постель. Она больше не пыталась завязать разговор. Просто сидела и смотрела.
Милена решила, что наступило утро, потому что проснулась и потому что в щель под дверью просунули поднос с едой. В довершение всего, ей просто приятно было считать, что сейчас утро.
– Soar, Милена, – сказала Корали, заканчивая умываться.
– Соа, – ответила девушка, догадавшись, что это приветствие, подошла к кувшину с водой и ополоснула лицо.
Корали тем временем подняла с пола поднос, поставила его на табурет перед кроватью Милены, позвала девушку, и они уселись на постель.
