Сны о прошедшем и будущем. Рассказы разных лет - страница 4

– Что странного? – пожал плечами Василий Петрович.

– Ну, что бывший, а теперь жизни учит, – объяснил Иван Сергеевич и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Государство ж не зверь. Оно, простите за высокий слог, всех прощает, особенно раскаявшихся. Вот вы ведь ученый, так? Могли бы сейчас на благо Родины работать. И будете работать, я вас уверяю. Но оступились, лишнего сказали. И ведь не один раз, хотя вас предупреждали. В других странах вас бы сразу в тюрьму, а у нас – реабилитационная база, природа, уход, время обдумать и понять. Я вот тоже не сразу понял, что не прав. А теперь вижу, страна идет верным курсом. И другим помогаю это понять и усвоить. Потому что только от нас зависит, как мы будем жить, и как наши дети будут жить. Вот так, – и он то ли погрозил кому-то указательным пальцем, то ли указал направление курса.

Как только мужчины вошли в зал, свет погас. «Дисциплина какая, видели? – прошептал Иван Сергеевич. – Точно по времени». Луч, забивший из стены напротив, высветил несколько голов, повернувшихся на звук.

– Давайте с краю сядем, – снова зашептал Иван Сергеевич. – Не будем мешать. Но вообще реабилитанты у нас обычно в первом ряду сидят.

Василий Петрович хотел уточнить: почему так, но на них зашикали – и вовремя. Откуда-то с потолка полился гимн страны (музыка Александрова, слова Михалкова), зал встал и замер. На экран выплыли огромные буквы «СТРАНА СЕГОДНЯ», и сразу вслед за ними на полотне появился Глава. Он то прогуливался на фоне Успенского собора Возрожденной столицы, то приветствовал Государственные Оборонительные Силы, стоя на трибуне Мавзолея, то с группой счастливо улыбающейся молодежи обходил Александровскую колонну. Мелькали еще какие-то архитектурные памятники и нерукотворные пейзажи необъятной страны, на фоне которых Глава непременно что-то делал, но Василий Петрович многое не узнавал, в свое время он предпочитал выезжать в Европу, что ему, кстати, тоже в вину поставили при выписке направления на реабилитацию (отягчающим обстоятельством не сочли, но в заключении суда это особо отметили). В какой-то момент показались знакомыми желтые пшеничные поля (Глава здесь – в русской свободной рубахе – лично руководил покосом), такие окружали их реабилитационную базу в Липецко-Тамбовской губернии, но Василий Петрович отмахнулся от этой мысли как от морока: мало ли засеянных полей в нашем государстве?

Полуторачасовая «Страна сегодня» мало чем отличалась от киножурналов времен детства Василия Петровича. Только те были короче и предваряли фильм, а тут – самодостаточное произведение, хоть и слепленное из хроники, фрагментов документальных фильмов и пресс-конференций Главы. Разрозненные события, произошедшие, судя по погоде, в разное время года, а, может и в разные годы, плавно перетекали одно в другое, связываясь в одно глобальное событие, главным героем которого все равно оставался Руководитель. Эпопея начиналась с тревожных кадров: на западные и южные границы стягивали войска. Друг за другом, бесконечной вереницей, шли танки, грузовики, неведомая Василию Петровичу бронетехника, груженная зачехленными ракетами, летели, исчезая за кадром, самолеты и вертолеты. «Особая гордость страны, – подчеркнул диктор, – вертолеты К-700М. Полностью отечественная разработка, включая электронику». Возобновили полеты дальней авиации над Арктикой, ледоколы освоили Северный морской путь, дорога к шельфу открыта, новые месторождения нефти и газа на Ямале и в Якутии, последние километры газопровода «Сибирская сила», вот-вот появится собственная вакцина от ВИЧ-инфекции, ожидания высокого урожая ржи и ячменя, рисоводы Кубани и курорты Кубани, Крым – всероссийская здравница, новая круглогодичная горнолыжная база в Чечне, показ мод («ткани ивановские!» – отметил голос за кадром) от российских кутюрье и одного французского, решившего в этом году перебраться в Возрожденную Столицу. В какой-то момент – где-то между газопроводом и рисоводами – Василий Петрович провалился в сон. Он, может, и проспал бы до конца, но Иван Сергеевич не позволил. Толчок в плечо был ощутимый.