– Проверь Игоря, – сухо просит девушка.
– О’кей! – Паршин возвращается к монитору и быстро набирает нужное имя. – Итак… «Вел активную переписку с Маратом Бекетовым, вплоть до его смерти. Сейчас его местоположение неизвестно». Они страницы в социальных сетях взламывают что ли?
– Пора переходить на голубиную почту.
– Это точно. Видишь, я был прав насчет соцсетей. Итак, Марат. Восемнадцать лет. «Согласился на исследование своих способностей в центре „Седьмая Атлантида“. После глубокого регрессивного гипноза с изгнанием чужеродной сущности… Покончил с собой». Покончил с собой?
Венера, удивленно вскинув брови, смотрит на Паршина, который еще раз про себя повторяет этот текст, стараясь его понять.
– Вот твари! – восклицает он, догадываясь что произошло. – Гипнотизеры хреновы! Понимаешь, Вер, психика человека как точный механизм со множеством винтиков и шестеренок, и к этому механизму нельзя допускать придурка с кувалдой! Только опытного настройщика! Не каждый специалист решится применять глубокий гипноз даже в терапевтических целях, потому что риск навредить очень велик. Вот например, ты вполне успешно практикуешь, что-то вроде, «цыганского» гипноза – мелочь, но результат очень впечатляет. Ты заставляешь человека поверить в иную реальность, иные обстоятельства, но сам человек при этом остается собой. Он может поменять свое решение или действовать согласно твоим указаниям, но его личность не меняется. В глубоком гипнозе одно неосторожное слово – и человек уже никогда не будет прежним. Эти «седьмые атланты» внушают таким как мы то, что в нас присутствует какая-то другая сущность…
– Они и мне говорили, что мной завладели силы зла. Но как они находят именно нас, и почему?
– Думаю, они выбрали случайным образом одного из нас. Он под гипнозом рассказал все, что знал о том, кто мы такие. Дальше, «атланты» додумали остальное, приплели к этому религиозные догмы времен инквизиции, и по наводке того одного стали искать остальных. Мы, наверное, чем-то отличаемся от большинства смертных, раз они периодически кого-то находят.
Венера вспоминает последние события, произошедшие с ней в Гамбурге. Как из всех людей, проходящих мимо китайской лавки, Старостин заметил именно ее? Ведь он появлялся всегда так неожиданно, словно выскакивал как черт из табакерки, сбивал с толку, на ломаном немецком предлагал какие-то книги. Вероятно подслушав разговор Лерснер, он стал обращаться к ней только по-русски. Обложки книг были яркие. Венера даже запомнила одно из названий – «Созидание эгрегора самопознания». Такой он был навязчивый, назойливый… и странно, что Татьяна, живя напротив, ни разу его не видела! Возможно, мы замечаем и запоминаем только тех людей, которые способны оказать влияние на нашу собственную судьбу? Такую теорию она слышала не единожды, но не предполагала, что ей предстоит ее проверить на себе.
– Смотри-ка, еще одно самоубийство! – возвращает ее к реальности Сашин голос. – Эмма Сапина. Москва. Четырнадцать лет.
– Совсем ребенок.
– Она переписывалась с Маратом. Вер, считаю, что мы не должны это прощать. Их надо остановить.
– Как? У нас нет доказательств, что они кого-то довели до самоубийства, нас и слушать не станут. К тому же это международная организация, а по факту нас только двое.
– Нас легион, и имя нам Легион, – словно напев произносит доктор.
– Олеська бы сказала, что мы слишком расквартированный легион, не способный к быстрой мобилизации. Реальность такова, что нас двое. Ну, может быть, Бондари и Левицкий нас поддержат, но впятером мы тоже ничего не сможем.
