– Марк, с чего я их возвращать буду…
– Неважно. Вернешь, – помотал он головой. Я убрала доллары в карман и, улыбнувшись, погладила его по спине.
– Спасибо.
– Не за что. У меня получка завтра. Протяну как-нибудь.
– Слушай, – чуть помялась я. – А с чего такая щедрость?
– Щедрость? – он удивился искренне, заставив меня смутиться. – Ну, скажем так, я был на твоем месте. Даже отчасти все еще на нем.
– В смысле?
– В прямом. Отец у меня… а, не важно. Не забивай голову. Тебе свои проблемы решить надо.
– Марк…
– А?
– А ты кем работаешь-то? – улыбнулась я. – На мажора ты не похож. Мажоры в Окурке не тусуются. И баксами пропащих однокурсниц не выручают.
– Ну, – протянул он, – подрабатываю. Так, по мелочи.
– Неплохо подрабатываешь. Мне б такую подработку. Глядишь и не пришлось бы папкину машину за копейки толкать.
– Все так поначалу говорят, – загадочно улыбнулся Марк. – А потом меняют мнение.
– Погодь. Ты на бандюков что ли батрачишь?
– Нет. Я, так сказать, в сфере искусства.
– А! – воскликнула я. – Модель? Тьфу ты, прости. Я уж надумала всякого.
– Ага, – протянул он. – Модель. Ну, можно и так сказать. Ладно, неважно.
– Ну, из меня модель, как из братца моего приличный человек, – рассмеялась я. Марк тоже улыбнулся, но скорее вежливо. Поддержал горькую шутку. – В любом случае, спасибо. Выручил. От всего сердца благодарна.
– Ты лучше не тяни с долгом, – охладил он мою радость. – Авто терпением не славится, а передумать может на раз-два. Говорят, ему арматурой как по голове заехали, так настроение его теперь по двадцать раз на дню меняется. Наши, ну, окурковские, его побаиваются. Если уж тебя Авто посадил на счетчик, постарайся побыстрее расплатиться.
– Спасибо за совет. И за деньги, – вздохнула я. – Марк.
– А?
– И все же. Где ты работаешь?
– В кино снимаюсь, – скупо усмехнулся он.
– В каком?
– В разном. Актером там стать легко. Выбраться сложнее. Ладно, Жень. Найдемся.
– Найдемся, – кивнула я, провожая Марка взглядом. А в голове крутились его последние слова. «Актером стать легко. Выбраться сложнее». Что это значит? Чертовы загадки. Никогда не любила загадки. Да и плевать. Главное сейчас Андриашвили деньги передать, а потом уже думать, как занятое возвращать. Все ж Марк – это не Авто. И людей паяльником жечь не будет.
Глава вторая. Съемочная площадка.
Как и ожидалось, стоило мне расплатиться с Авто, мой любимый братец Петенька тут же явил свой измученный вынужденной голодовкой и странствиями лик. Мама, как обычно, прослезилась, приняла блудное дитя с распростёртыми объятиями и помчалась настирывать изгаженные в странствиях шмотки непутевого отпрыска. Ну а я, зажав Петеньку в комнате, дала ему пизды. И словесной, и физической. Но что-то мне подсказывало, что Петьку этот нагоняй не проймет. Рано или поздно он снова начудит, а разгребать все, опять же, придется мне. Ну… как в воду, собственно, глядела.
Не прошло и месяца, а горячо любимый маменькой остолоп Петрушка вляпался в новую историю. Нет, в этот раз выставленных хат всяких авторитетов не было. Все гораздо прозаичнее, о чем братец сам мне и поведал аккурат в июле, явившись откуда-то с перебитым носом, глазами-залупами и опухшей губой.
– От он, – ехидно улыбнулась я, наливая в чашку кипяток. Мама, сидевшая за столом на кухне, только разевала рот, как выброшенная на берег рыба. – Ну, Себастьян Анатольевич. Чем порадуете сегодня?
– Чо эт сразу Себастьян Анатольевич? – прошамкал Петька. Меня так и подмывало схватить его за губу и дать подзатыльник, но пришлось сдержаться.
