Супругам лет под сорок. Выглядели довольно интеллигентно, оба высокие, стройные. Несколько взволнованные вызовом… Коротко объяснил, в чём дело, и, пригласив понятых, предъявил Ладыгиным дюжину портретных рисунков. В их числе и работу Бубнова.
Даже не разглядывая, сразу указали на портрет брюнета:
– Он!
– А не ошибаетесь? – спросил. – Внешность его, конечно, примечательна, но всё же?
Первой ответила жена Ладыгина. Волнуясь, принялась объяснять:
– Понимаете, уж очень дерзко он вёл себя. Другой-то парень помалкивал, лишь сумочку у меня взял.
– Я бросился к Людочке на помощь, – добавил муж. – А этот, второй бандит, выстрелил в меня. Забудешь ли такое?
– А что делал в это время другой преступник?
– По-моему, он не ожидал такого поворота. Закричал: «Эдик! Эдик! Да ты что!..». Думается, он и самого Эдика хорошо не знал, и об оружии у него.
– А этого Эдика, видимо, так и не задержали? – сокрушённо спросила Ладыгина.
– Задержим. Обязательно задержим, – заверил я супругов. – Можете мне поверить.
Сказал так не потому, что хотелось успокоить и подбодрить их. На этот раз действительно у нас было больше возможностей для его поимки и разоблачения.
Я попрощался с Ладыгиными. И как только они ушли, достал из папки составленную мной справку о личности Пикулина.
«Пикулин Игорь Константинович, 1959 года рождения, русский. Образование – среднее. Холост. Родственников не имеет. Ранее не судим. До ареста работал на заводе „Метиз“ слесарем. Занимался в секции бокса спортивного общества „Труд“. Имеет первый спортивный разряд…».
Значит, не совсем потерянный человек. Почему же скрывал напарника?
Схватился за телефон, набрал номер Наумова. В трубке долгие гудки. Наконец послышался щелчок и чуть приглушённый от одышки голос Сергея:
– Здесь Наумов. Слушаю вас…
– Привет, Серёжа! Что так загнанно?
– А…а, это ты¸ Владик… Дай дух перевести… Задержанного доставляли. Так вырывался – насилу с Громовым управились… Иду по коридору к себе – слышу звонок в кабинете. Пока открывал дверь, пока к столу бежал.
– Запрос о Пикулине сделал?
─ Да. По телетайпу.
– Ну и как? Что ответила колония?
– Жив и здоров. На месте.
– Это далеко?
– Да километров двести отсюда. В посёлке «Прибрежном»… Уж не хочешь ли скатать к нему?
– Угадал. Хочу. Поговорить надо. Я Ладыгиных повидал. Убеждён теперь: в лесопарке и в «Бирюзе» стрелял один и тот же человек – Эдик. Почему Пикулин умолчал о нём? Надо выяснить.
– Когда думаешь ехать?
– При первой возможности.
– Ну-ну… Может, за день и управишься. Желаю успеха!
Я положил трубку, задумался. Почему смолчал Пикулин? Из чувства товарищества? Из страха перед Эдиком? Так ведь Пикулин – спортсмен. Боксёр!..
Да, да… Боксёр… А как личность? Что он за человек, кто скажет? Кто знает его лучше – тренер? Мастер? Надо бы встретиться с ними. В деле-то Пикулина о них – ни строчки. Эх, Соловьёв, Соловьёв! Как же ты мог обойти их вниманием?
Я взглянул на часы. Время уже позднее. Можно было двигаться к дому. А дома, после ужина, Лена постучала в мою дверь:
– Можно?
– Конечно, заходи!
Лена проскользнула в комнату, и я с удивлением заметил в её руках гитару.
– Вот, играй на здоровье.
Гитара на вид совсем новая. Даже струны не натянуты.
– Где взяла?
Лена отвела глаза и как-то чересчур беспечно ответила:
– У подруги выпросила. Всё равно валялась без дела. Так что владей и отводи душу.
Лена, Лена!.. Так вот почему вчера она так неожиданно умчалась в Москву. Это же она за гитарой ездила! Сердце моё переполнилось нежностью.
