Со мной и без меня - страница 44

Мы въехали на территорию аэродрома. И, как не бывало, исчезла рассеянность на лице Еляна, он оживился, быстрым шагом взлетел на второй этаж летного корпуса и через минуту – долой сшитый с иголочки серый костюм, появился в летной форме, шлем под рукой, и заторопился в ангар, пожимая на ходу десятки рук. Потом заскочил в кабинет доктора Степана Федоровича Михайлова, обнял его, видно, между ними давнее знакомство. Обменялись явно по давно заведенному обычаю вопросами-ответами, пока доктор ладил ленту на руке испытателя, чтобы измерить давление.

– Как настроение?

– Отличное.

– Дочка как?

– Все нормально. Учится.

– Ну-ну… Сто десять на семьдесят. Порядок. Беги.

В каком-то документе Степан Федорович записывает напротив фамилии Еляна показания прибора. Ниже еще три фамилии испытателей «Ту-144»: Владимир Николаевич Бендеров 110/80, Михаил Васильевич Козлов 110/70, Юрий Трофимович Селиверстов 110/70.

Доктор еще раз говорит: «Порядок» – и идет вниз к ангару полюбоваться новой машиной.

А у машины четкая, без суетни и громкого голоса работа. Десятки людей готовят «Ту-144» к очередному вылету. Не скоро начинаешь выделять среди туполевцев, где рабочий, где ученый, где конструктор. Это детище тысяч людей, и на старте только самые нужные специалисты. Но все-таки из этих тысяч кое-кому удалось придумать причину, чтобы оказаться вблизи своего самолета. Они сгруппировались поодаль, рассыпались по крыше ангаров, вышли к взлетной полосе.

Пока самолет взвешивают, Бендеров, Селиверстов, Козлов и Елян разговаривают у двухэтажного трапа с инженерами-конструкторами, уточняют программу сегодняшней своей работы.

Полет на сверхзвуке пассажирского лайнера стал возможен после решения тысяч проблем. Во время создания этого самолета объем исследований был в десять (!) раз больше, чем при испытании других машин. Теперь понятно особое положение на старте инженеров и конструкторов.

Но вот негромкий радиоголос распорядился вырулить «Ту-144» на полосу. Испытатели заняли свои места. Самолет покатился к старту. В иллюминаторе по левому борту улыбается Елян. Настал первый час его рабочего дня.

Наверное, об этом договорился Елян, а может быть, летчик-испытатель: командир самолета сопровождения Анатолий Бессонов своей властью разрешил мне занять место второго пилота. Здесь чувствуешь себя максимально близко от «сто сорок четвертого», слышишь земные и воздушные переговоры и видишь далеко, что немаловажно при сегодняшнем задании, подчас нам придется догонять стального журавля в небе.

Голос «Ту-144». Узнаю хрипотцу Михаила Козлова: «Разрешите взлет».

Голос руководителя полетов: «Взлет разрешаю».

Мы вылетаем следом за «Ту-144», и в наши иллюминаторы видно, как тихая судорога прошила могучий корабль, и вот он побежал, побежал… Голова, словно стесняясь могучести тела, чуть опущена долу, но вот лайнер привстал, вонзил свой клюв в синее небо и растаял в вышине.

Потом взлетел и наш самолет.

Где-то на большой высоте мы наткнулись на белые нитки следов. Значит, здесь недавно промчался «Ту-144».

На развороте договорились, что «Ту-144» нас «подождет».

Время от времени с самолета сопровождения просят Еляна:

– Притормози, не удержимся.

В ответ короткое:

– Понятно.

Полет идет в точности по программе. Разные режимы, разные скорости. Вот видим, как Елян начал «делать дачу». Говоря по-земному, это сродни езде с горки вниз и снова на горку. Стрекочет кинокамера на борту нашего самолета – снимаем полет близкого от нас «Ту-144». Этот кинообъектив один из многих сотен приборов, которые сейчас следят за каждым мускулом новой машины. Большинство их размещено в самолете Еляна. Они делают тысячи замеров, самописцы фиксируют каждую долю секунды полета, и часть этих данных с помощью радиотелеметрии несется на землю, оставаясь там на километрах пленки.