Выдвинулись на середину реки, ширина которой в черте города составляла приблизительно пятьсот метров, и взяли курс вниз по течению, на север. Прошли под одним мостом, соединявшим две части города, ещё под одним. Наконец городские кварталы остались позади и скрылись за береговым поворотом.
Впереди более тысячи километров, которые предстояло пройти, и только после этого должно было начаться самое главное и шухерное. И интересное, должно быть, если смотреть на складывающиеся обстоятельства как бы извне, с позиции стороннего наблюдателя, особенно если со стаканом чая или чашкой кофе в одной руке и с пышной выпечкой или куском торта – в другой.
Перед глазами нарисовались сменяющиеся картины нашего с Петром Вешиным побега с таёжного лесоповала. Как мы, два зэка, поливаемые дождём, пробирались заболоченной низменностью, по пояс, а где и по грудь в воде. И как тёмной беззвёздной ночью на утлой лодчонке переправлялись с левого берега Енисея на правый; ширина его в районе той нашей переправы была около пяти километров.
Подгребали вёслами ритмически, не спеша и бесшумно, поглядывали вперёд и назад и во все стороны и молчали, даже дыхание в какой-то степени сдерживали, словно из боязни, что нас кто-то услышит. Кажется, за всё время форсирования не было произнесено ни слова.
Вниз по течению нас снесло километров на восемь. На рассвете пристали к узкой галечной полосе, сразу за которой вздымался крутой обрыв. Пустили лодку по течению, оттолкнув её от берега, поднялись по расселине крутояра наверх, оглянулись на водную ширь, оставшуюся внизу и позади, посмотрели друг другу в глаза, подмигнули, улыбнулись горячечно и ступили под кроны первых деревьев.
Весь день шли почти безостановочно, маршевым темпом, по нескончаемой тайге на восток, в глухие безлюдные районы плато Путорана.
Представилось и то, как вечером на скорую руку готовили еду на костре, как ели, выпив перед тем разбавленного спирта, и как провалились в тяжёлый глубокий сон. А на следующий день снова почти что беспрерывный переход таёжными дебрями. Останавливались, только чтобы хлебнуть воды из ручья или дождевой лужи.
Точно такие же быстрые, на пределе сил, длительные передвижения во все последующие дни, вплоть до речки Нерямы, возле которой остановились на трое суток. Отчётливо, явственно увиделись золотые зёрна и самородки, добытые в её русле.
Позже, в Ольмаполе, деньги, вырученные от продажи драгметалла, позволили нам сделать первые шаги по легализации в обычном человеческом сообществе.
Семь лет уже пролетело после нашего бегства с зоны. Сколько событий произошло с той поры, и счастливых, и смертельно опасных, даже самых невероятных, едва ли не фантастических!
Всё миновало и растаяло в прошлом, как дымка в ночи. Осталось только самое главное, ради чего стоило жить и работать: жена, дети и связанные с ними радости и заботы. Всё прочее – человеческое сообщество, природа, мироздание в целом и его воображаемые создатели – лишь приложение к ним, моим дорогим, любимым.
Тем не менее я опять за тысячи километров от них, рядом с людьми, которые по зову долга – а Михаил от скуки и предрасположенности к авантюризму – тоже оставили свои семьи и обычные повседневные дела.
Да, наверняка нас ждут новые приключения, острые события, из которых надо выйти не только живыми, но и здоровыми, с достаточно высокой работоспособностью для последующей активной жизни, с возможностями максимально полно обеспечивать своих домочадцев материальными ценностями, прежде всего хлебом насущным.
