Собаки - страница 3

Он попинал ботинком камешки на дороге и пошёл к дому. Собаки, живущие в его доме, не разрешают ему пойти с ними. Хотя, по их мнению, подумал он вдруг, скорее уж, это он живёт в их доме. Непонятно, кстати, почему. Они его не приглашали. Хорошо хоть завтраком стал кормить и воду менять. Но ведёт себя нехорошо, вызывающе. Навязывается. Мда.

Чтобы как-то отвлечься от своего нового провала, он пошёл в деревенское кафе, где собирался местный инициативный комитет, полностью ли, частично ли или совсем частично, в лице одного главы, с двенадцати до часу почти ежедневно. Дело он порученное в городе сделал, городских убедил. Хотя в этот раз на его стороне был главный козырь – финансовый. Они собрали нужную сумму сами. Так что, строго говоря, его заслуга была не так велика, хотя привлечение нового лица тоже сыграло свою роль. Проект наконец согласовали. На бумаге всё выглядело красиво и необычно. Памятник предполагался из металла. В материалах и покрытиях для подобных целей он не особо разбирался, но мысль была высокохудожественная, работа тонкая, и ему было непонятно, удастся ли её вообще воплотить в жизнь. Он подозревал, что те, в городе, тоже этого не понимали, и согласование комитет получил только по причине самофинансирования.

Этими соображениями он и поделился с главой инициативного комитета. На что тот возразил – у них есть два человека, способные на настоящую красоту. Все ещё увидят. Спорить он, разумеется, не стал. Если глава прав, и всё будет так, как он говорит, их деревня обретёт настоящий шедевр.

На следующее утро он накормил собак тостами с печёночным паштетом. Они не возражали. Ему даже показалось, что меньшая махнула хвостом не два заведённых у неё раза, а целых три. Расценив это как добрый знак, он снова вышел в сад вслед за ними.

Они проделали обычный уже свой путь до дорожки. И, едва он дошёл до калитки, собаки сели. Он готов был поклясться, что большая вздохнула. Так что он снова остался за калиткой. Собаки с явным облегчением на мордах встали и двинулись через луг. А он остался смотреть. Собаки становились всё меньше. Трава давно была сухая, и большую он скоро перестал различать, только рыжую меньшую. В конце луга, довольно большого, у леса, ему было их уже совсем не видно, но он был уверен, что они вошли в лес.

Когда он искал их в прошлом октябре, он исходил весь луг вдоль и поперёк, но в лес далеко не заходил. С этой, его, стороны деревни он был просто непроходимый, настоящие дебри. Сгинуть. Местные жители не ходили в лес с этой стороны. С другой стороны был другой лес. Там водились грибы, ягоды и белки, был источник и красивый ручей. А в этом только овраги, болото, бурелом и крапива в рост. Не видели они нужды сюда ходить.

А собаки, значит, видели. И ходили. Ежедневно. Ещё и, надо полагать, на те две недели раз в году. Он тоже должен туда пойти. Он же поселился в этом доме? Значит надо идти. Но для этого ему придётся уговорить собак.

И он стал каждое утро провожать их до калитки. Если он оставался по ту сторону, в саду, собаки даже стали махать ему хвостами на прощание. Но, если делал попытку выйти на дорожку, тут же садились. Это противостояние продолжалось весь остаток осени и всю зиму.

А в начале весны он заболел. Однажды утром он не спустился в кухню и не приготовил завтрак. Собаки прождали его у стола дольше обычного, но его не было. Тогда они поднялись по лестнице и подошли к его двери. Понюхав дверь, большая вздохнула и нажала на ручку, такую же, как в кухне. Собакам открылась тёмная комната, окно с задёрнутыми шторами. Он спал. Они подошли к кровати, и большая понюхала его лицо, от чего он проснулся. Он так удивился их приходу, что промолчал. Хотя у них и так слова были, в общем, не в ходу. Он сел, опустив ноги на пол. Меньшая внимательно посмотрела на них, отошла и вернулась с тапками. Он послушно сунул в них ноги и поднялся. Спал он сегодня не раздеваясь, поэтому был довольно помятым, но и одеваться не пришлось. Только вязаный свитер, который большая принесла ему с кресла у окна. Он надел его и в сопровождении собак спустился в кухню.