– Всё зависящее от меня я сделаю, но обнадёжить вас не могу. Слишком громкое дело. Думаю, уже вечерние газеты будут пестреть соответствующими заголовками…
– Сволочи, – буркнул генерал. – У вас есть ещё вопросы ко мне?
– К вам нет. Но я рассчитывал поговорить и с членами вашей семьи. Может быть, они смогут сообщить что-то…
– Господь с вами! Михаил, по счастью, был нечастым гостем в нашем доме. Никто вам здесь большего не скажет. Да и говорить некому толком… Жены нет дома. Моего старшего сына Серёжи – также. А мой младший сын, Леонид, болен нервами. Эта история и так очень тяжело на него подействовала, и я категорически против, чтобы вы допрашивали его.
– В таком случае мне придётся наведаться к вам вновь, – сказал Немировский, поднимаясь.
– Как вам будет угодно, – холодно отозвался Дагомыжский.
Покинув дом генерала, Николай Степанович сел в пролётку и велел извозчику слегка повременить. Минут через десять он заметил знакомую худощавую фигуру, осторожно вышедшую из дома и направившуюся в его сторону.
– Спасибо, что дождались меня, господин Немировский, – сказала Лариса Дмитриевна, подойдя.
– Можете называть меня по имени и отчеству. Где мы будем разговаривать?
– Давайте просто прогуляемся по Арбату, и я вам расскажу всё.
– Как вам будет угодно, Лариса Дмитриевна.
Они неспешно пошли по Арбату в сторону Арбатской площади. Лариса Дмитриевна была взволнованна и время от времени озиралась по сторонам.
– Вы чего-то боитесь? – спросил Немировский.
– Если он узнает, что я с вами разговаривала, то очень рассердится.
– Генерал?
– Да, – Лариса Дмитриевна вздохнула. – Но я не могу вам не рассказать… Потому что боюсь, за него боюсь. У меня очень мало времени, поэтому слушайте: недели три тому назад Константин Алексеевич получил анонимное письмо, в котором некто предупреждал его о том, что на него готовится покушение, что он приговорён к смерти… Генерал был вне себя. Он был уверен, что это выходки Миши. Миша, в самом деле, как-то угрожал ему, но это было сгоряча… Миша никогда бы не пошёл на преступление. Он был взбалмошный, скрытный… Но, я уверена, что он не способен на преступление. Ведь я вырастила всех их троих: и Мишу, и Серёжу, и Лёничку… Я знаю их, как облупленных. Когда Константин Алексеевич остыл, то решил, что это просто чья-то глупая шутка…
– Но вы так не считаете?
– Не знаю, Николай Степанович… Никаких фактов у меня нет, а только моё чувство…
– А что же, у кого-то есть причины так ненавидеть генерала?
– Несколько лет назад он командовал гарнизоном в Н…ой губернии. В одном из уездов там вспыхнуло восстание, и Константину Алексеевичу было приказано подавить его. Несколько мятежников было тогда убито, а другие сосланы на каторгу…
– Стало быть, политика, – вздохнул Немировский. – Почему генерал предпочёл скрыть факт угрозы?
– Он боится, что в это дело замешан Лёничка, – тихо ответила Лариса Дмитриевна и опустила глаза.
– Каким образом?
– Полгода назад он нашёл в его комнате революционные прокламации и какое-то химическое вещество, которое добавляют в начинку бомб… Константин Алексеевич очень хорошо знает химию и без труда понял, что это.
– А что же Лёничка?
– Клялся и божился, что вещи эти оказались у него по чистой случайности. Сказал, что товарищи по университету дали. Он как раз поступил тогда на первый курс… Что за товарищи, не сказал. Будто бы знакомые знакомых… Генерал так кричал на него, что стены тряслись. Всем домашним он запретил кому-либо говорить о случившемся. Константин Алексеевич мечтает стать генералом от Инфантерии и очень боится испортить свою репутацию.
