Иероним показался, когда мы поднялись на небольшой взгорок. С него открылся вид на утопавшую в зелени долину, высокие городские стены и множество аккуратных домишек, разбегавшихся от города вдоль речки.
– Это окраина Миригии. Ниже по реке, через дюжину полетов стрелы, начинается Гайния.
– А кому принадлежит степь?
– Это ничейные земли, Платон, – ответил Игун. – Тебе повезло попасть сюда в первый сезон, когда степь спит.
Об остальных сезонах поговорить не успели. Капрал посоветовал дальше ехать молча, поскольку на пути могут встретиться дозоры или просто мирные граждане Миригии, которые забывали о своем миролюбии, услышав язык дрегов.
В долину мы спускались по узким тропкам, поэтому вели лошадей в поводу. Я двигался между пограничниками и старался не приближаться к краю тропинки.
Спустившись, наткнулись на других служак. Они о чем-то поговорили, и мы отправились дальше. До города мы так и не дошли – Игун направился к небольшому поселению на берегу реки. Со мной он заговорил, только оказавшись под крышей.
– Поживешь пока в доме моего отца. Вот твоя комната. Выходить одному опасно, жди меня вечером. А сейчас – извини, служба.
– Погоди, а что я скажу твоим родителям, если они придут раньше?
– Мой отец – капитан пограничной службы. Сейчас я сам ему о тебе доложу. А мамы с нами давно нет.
– Извини.
– Это было очень давно…
Он показал, где удобства, чем можно перекусить, и отправился в город.
– Тогда я пойду спать. Имею право – ночка еще та выдалась. Эх, забыл спросить, как там у них с пятницами? Ладно, надеюсь, вечером узнаю.
Интерлюдия…
– Ашид, до меня дошли слухи, что тени предков от тебя отвернулись, – недовольно произнес круглолицый мужчина с козлиной бородкой, устало опускаясь на низкий диванчик.
Судя по одежде, он занимал довольно высокое положение: расшитая золотыми и серебряными нитями безрукавка, кроткие штаны из кожи трехгорбого верблюда, а также три низки бус жемчуга не могли принадлежать простолюдину. В иерархии угайских шаманов он занимал седьмую ступень из десяти.
– Мудрейший, я всегда чтил заветы ушедших, но сегодня враг оказался сильнее, хитрее и удачливее.
Перед шаманом сейчас стоял командир тех бойцов, которые так и не сумели доставить Платона Громова, да еще и сами пострадали от взрыва. Ашид был одет в штаны из кожи пустынных грызунов и полотняный жилет. Элементы легкого доспеха в виде нагрудника, наручей и поножей из толстой кожи вилорога воин снять не успел, поскольку после возращения из рейда был вызван к волшебнику.
– О какой хитрости ты говоришь? – презрительно усмехнулся шаман. – Тени предков послали тебе ценного пленника, сеть, лишающую сил одаренных, лошадь, да еще и поглотитель в придачу. Тебе всего ЭТОГО показалось мало?
– Предки учат нас не довольствоваться малым, мудрейший. Ведь именно так мы сумеем быстрее преумножить богатства угаев и скорее вернуть былое величие.
– Мудрость угаев гласит: добыв кошель золота, не стоит возвращаться из-за оброненной медной монетки. Ты хотел получить вместо одной лошадки двух?
– В карманах миригов могло быть золото, мудрейший.
– Все их золото было на той лошади, которая находилась у тебя в руках. Но ты его упустил.
Шаман давно намеревался избавиться от этого слишком удачливого охотника, поскольку заметил в нем искру редкого для угаев дара. Если дать ей разгореться, Ашид может и сам быстро стать шаманом, а потом занять место главного колдуна Хаши.
