«Перед Наташкой красуется, командир хренов», – неприязненно подумал Борис.
Дикие шустро убрались с дороги. Группа, вышедшая из леса, вновь растворилась в густой зелени, словно ее и не было. Вслед за Корнем через дорогу перешли только три человека. Двое, арбалетчиков вынули стрелы из тел каннибалов, обтерли окровавленные наконечники и уложили короткие оперенные болты в поясные колчаны. Затем потащили трупы в кусты.
Третий – рябой рыжеволосый парень, которого Корень назвал Гариком, – склонился над очкариком-людоедом. Тот еще не пришел в себя.
– В бригадиры выбился, а Корень? – улыбнулась Наташка.
– Вроде того, – отозвался «бывший». – Я теперь старшой группы.
– Поздравляю.
– Спасибо.
Корень не сводил глаз с разбитой Наташкиной головы. Не с лица – а именно с головы. В глазах его не было ничего, похожего на влюбленность. Старшой дикарей рассматривал кровь в чернявых волосах.
– Ты вообще как, Натаха? – озабоченно спросил он.
– Да, лучше всех, – морщась, она притронулась к ране от пращевого снаряда.
– Сильно досталось? – Странный тон. Сочувствия что-то не слышно. Борис напрягся. Таким тоном не интересуются о самочувствии. Скорее, допрашивают.
– Терпимо, – Наташка тоже насторожилось. – Ерунда. Заживет. А что?
– Идти сможешь?
– Не беспокойся.
– А бежать?
– Быстрее тебя.
Дикий кивнул.
– Это хорошо, если можешь идти и бегать. Это очень хорошо.
Нет, определенно было в его тоне что-то, что сильно не понравилось Борису. Да и Наташка явно не в восторге.
– А если бы не смогла? – прищурилась чернявая.
– Было бы плохо, – вздохнул Корень. – У меня приказ: не оставлять хэдам ни одного треса.
– Треса? – Наташка нахмурилась.
– Ни одного человека, которого хэды могли бы взять в качестве треса, – пояснил Корень. – Кто не сможет или не захочет идти с нами тот… В общем, тот уже никуда не пойдет.
– Как эти? – она кивнула на каннибалов.
– Да. В общем, Натаха, советую тебе присоединиться к нам и не задерживать группу на марш-бросках.
Она внимательно посмотрела ему в глаза. Больше эти двое друг другу не улыбались.
– Ничего личного, – развел руками дикарь.
А ведь точно также сказанул и мясник-людоед. Те же самые слова. Борис усмехнулся. Что ж, по крайней мере, теперь можно не опасаться, что Корень отобьет у него девчонку. Убьет, если сочтет нужным – да, но не отобьет.
– А вы гуманные ребята, как я посмотрю, – холодно, без всякого выражения произнесла Наташка. – Значит, теперь принято мочить тех, кто не с вами?
Корень пожал плечами.
– Трупожоры тех, кто не с ними, съедают, – сухо ответил он. – И к себе в компанию не приглашают. Так что мы погуманнее будем.
– Ну, если сравнивать вас с трупожорами – то да, то конечно.
Корень скривился:
– Так я не понял, Натаха, ты с нами или как?
– А у меня есть выбор?
– Нет.
– Значит – с вами.
– Молодец, – похвалил дикий. – Правильное решение.
– Только ты так и не ответил, Корень, что вы тут делаете?
– Ждем.
– Чего?
– Может, хэдовский патруль проезжать будет. Авось, клюнет на приманку, – дикий кивнул на безголового висельника – Остановится…
На приманку? Борис, прислушивавшийся к их разговору, снова насторожился.
– Правда, вы с этими, – Корень перевел взгляд на очкарика-каннибала, – нам здесь чуть всю малину не испортили.
– Так это ваша работа? – Наташка уставилась на покачивающийся труп.
– А то чья! Сбили хэда с патрульного броневичка неподалеку.
– И что патруль?
– Предпочел не останавливаться. Мало их было, в штаны наложили. Сквозанули, на фиг. Пока вызвали подмогу, пока та подошла, нас уже не было. Хэда припрятали, сами смотались. Потом вернулись. Сделали, что надо. Подвесили вот. Ждем других пятнистых.
