– Чтобы убивать – тоже?
– Тех, кого нельзя спасти, мы избавляем от участи тресов.
– Ну, это мы уже поняли, – скривилась Наташка.
Корень нахмурился.
– Смерть лучше, чем рабство.
– Возможно, – и не понять, то ли соглашается чернявая, то ли нет. – Звучит, по крайней мере, красиво. Хотя, на мой взгляд, все же, излишне пафосно.
– Как есть, так и звучит.
– Слушай, Корень, а ведь ты говоришь сейчас о людях своего клана. И говоришь так спокойно!
– Кланов больше нет, Натаха.
– Что? – Наташка изменилась в лице.
– Кланов как таковых… отдельных, разрозненных кланов теперь не существует. А если что-то и осталось, то это так, мелочь, – Корень пренебрежительно махнул рукой.
Мелочь, значит? Борис был ошарашен не меньше своей спутницы. Раньше клановая система представлялась ему единственно возможным способом выживания в диких землях. Видимо, он ошибался.
– Кланов больше нет, – повторил Корень. И после короткой паузы добавил. – Есть Союз.
– Союз? – Наташка растерянно захлопала глазами.
Борис чем больше слушал, тем меньше понимал.
– Какой еще Союз? – он снова вмешался в разговор. – Чего Союз? Кого Союз?
– Наш Союз, – ответил дикарь. Типа, ответил. Вроде бы даже с гордостью.
– Союз нерушимых?
– Ага, – хмыкнул Корень, – республик свободных.
Потом убрал ухмылку с лица и заговорил серьезно.
– Союз кланов. Вот какой Союз. Вот чего Союз. Это больше чем просто кланы. Это мощная структура. От нее мы и действуем.
На этот раз Наташку прорвало. Вопросы посыпались градом:
– Кто «мы»? Как действуем? Кто такие егеря? Что такое мобильные охотничьи группы? На кого вы охотитесь – на хэдов или на трупожоров? Почему шастаете под носом у пятнистых? С каких пор нападаете на хэдхантеров? Зачем их вешаете? Что делаете с их головами? Что вообще происходит?
Корень уставился на Наташку, словно на какую-то диковинку. Дикарь по кличке Гарик тоже изумленно смотрел на чернявую.
– Слушай, Натаха, вы откуда взялись такие? – произнес, наконец, Корень. – С луны свалились, что ли? Вы ж ни хрена не знаете.
– Не знаем, – согласилась Наташка. – Вот и просвети.
Некоторое время Корень смотрел на них с подозрением.
– Где вы пропадали после того, как федеральные хэды захватили Ставродар?
– Отсиживались в Хуторе.
– В каком Хуторе?
– Какая разница? В зачищенном. На том берегу. Тут река есть…
– Знаю. И что вы делали в Хуторе все это время?
– Зализывали раны. Уж, извини, пришлось залечь на дно.
Оттянув майку, Наташка показала на плече свежий, только-только затянувшийся шрам от пулевого ранения.
Дикарь кивнул:
– Понятно.
Задумался. Заговорил снова:
– Значит так. Объяснять придется много и долго. Отложим это на потом. А пока сами расскажите, что видели.
– А чего рассказывать-то? – Наташка пожала плечами. – Попали в облаву на том берегу. Еле-еле унесли ноги. Переплыли реку, ушли от хэдов. Шли два дня. Пришли сюда.
– Хм, значит скоро здесь могут появиться и пятнистые, – задумчиво пробормотал Корень. – Облавы всегда начинаются на той стороне, а потом перебираются сюда.
– Хочешь организовать нападение? – спросил Борис.
– Почему бы и нет? – скользнул по нему испытующим взглядом старшой диких егерей. – Если хэдов не очень много…
– А если много?
Корень нахмурился. Повернулся к Наташке:
– Сколько пятнистых было на Хуторе? Больше трех машин?
У Наташки вырвался нервный смешок.
– Вообще-то машин там было никак не меньше полутора десятков.
– Сколько-сколько?!
– Это – не считая вертушки и тресовозки. Но о тресовозке мы позаботились.
