Уютно устроившись на кровати, Рута раскладывает пасьянс – свой любимый, «Огненное колесо». Круги к овалам, квадраты к звёздам, переворот… звёзды к овалам, круги к квадратам, переворот…
– Рута, к тебе можно, маленькая? – осторожный стук в дверь, голос с лёгким гортанным акцентом, – хочу поделиться успехом.
Она быстро собирает колоду, убирает в ларчик, поправляет ночную рубашку:
– Да, конечно, я не занята.
Кунг входит: в правом глазу линза, какие используют ювелиры, в руках стрела, разгорячён.
– Погляди-ка на наконечник, что скажешь?
– Не знаю… – Рута пожимает плечами, – зелёным чуточку светится, словно гнилушки.
– В самую точку, маленькая, в самую точку! – плоское лицо алхимика озаряет улыбка. – Краак заказал снасть для охоты на гарпий, а с гарпиями, сама знаешь, шутки плохи…
– Краак? – морщит нос Рута, – это тот ярл, похожий на борова?
– Да… то есть, нет, не стоит сравнивать его с боровом, – Кунг хмурится. – Слушай же, что говорю!
– Да-да, хорошо, – Рута послушно смотрит на кончик стрелы.
– Так вот, сперва ничего не получалось, даже близко не удавалось подобраться, но стоило мне соединить камнесталь с настоем инеистого щавеля, как заклинание сложилось! Именно щавель, именно в наших широтах даёт интересный эффект…
Разговор, который вернее назвать монологом, продолжается ещё долго, заканчивается, как обычно, в постели. Любиться с Кунгом – нечто особенное, но сравнение Рута быстро нашла: грифон. То спокойный полёт, то падение камнем вниз, то острые когти боли, то мягкие подушечки ласки. После он, по обыкновению, курит трубку, а она, по обыкновению же, спрашивает о разном. Ответы всегда обстоятельные, слушать одно удовольствие. И не столько в новых знаниях дело, сколько в том, чтобы снова почувствовать себя маленькой девочкой.
– Вот ты говорил о щавеле, он же волшебный, так? – воркует Рута. – Чем тогда волшебные растения отличаются от артефактов?
– Начну издалека, – Кунг выпускает колечки дыма, – позволишь?
– Конечно, люблю, когда издалека.
– Вот и славно. Суть волшебства, как я тебе объяснял, в Ихоре. Урок с матрёшками, надеюсь, не запамятовала?
– Да помню я, помню, – Рута хихикает. – Если ковырять от самой маленькой, которая в серединке, которая самая главная, то можно проковырять дырки во всех остальных – это и будет Дыра.
– Именно, – кивает Кунг. – Мы же, алхимики, взаимодействуем с Ихором на уровне самой большой матрёшки – матрёшки мира физического.
– То есть, – Рута проводит над головой круг, – вот этого.
– И опять верно. Теперь отвечу на вопрос.
– Да уж, хотелось бы, – вздыхает Рута, – пока я не забыла, о чём спрашивала…
– Терпение, маленькая, терпение, – Кунг смеётся. – У волшебных растений и животных отец один – Ихор, у артефакта же отцов два – Ихор и алхимик, вот в чём отличие. Обработать волшебный камень может и ювелир, изготовить артефакт – исключительно мастер предметного волшебства.
– Ах, вот оно что…
– Да, суть именно в этом. Работая с вещью, алхимик в прямом смысле вкладывает в неё частицу себя, частицу своей силы.
– Значит, – спрашивает Рута, – для создания артефакта высокой силы нужен же и высокой силы чародей?
– В самую точку.
– А вот если слабые алхимики объединятся и создадут один совместный артефакт, разве не возрастёт от этого его сила?
– Нет, силы чародеев не складываются, вещь будет всего лишь на уровне самого из них способного. Такие артефакты называют артельными, многие алхимики – в том числе и я – и артефактами-то их не считают. К этому разряду, кстати, относится и сердце голема, отлично тебе знакомое…
