Выглядываю из душевой. Пододвигаю ближе телефон, лежащий на стиральной машинке.
Пропущенный от Синицина и смска: «Стеф, подъедь пораньше, здесь пациент с острой болью».
АААА!!! Ну пиздец тебе сегодня, моя «виктория», сорвусь и загрызу! И член в тебя засуну! Да!
Ррррр...
Быстро покормив свою банду вчерашним тунцом, натягиваю на сырое тело одежду. Пинаю снова их мячик подальше, чтобы не щемили любопытные морды в дверной проём и, пока кубарем летят за ним, выхожу.
И тут новый сюрприз незадавшегося утра! Нос к носу с моей тачкой машина Тихорецкого и он собственной персоной.
Я был у него в интернатуре. Бездарный врач, но хороший менеджер. Чаще всего так и бывает, да.
Иду к своей машине, меня окутывает адреналином. Как самцу, мне хочется втащить ему. Все знали, что мы с Альбиной любовники. И он знал – не идиот же. И не обломался залезть в мою постель.
Но, блять... Имеет право, если женщина не против. Все вопросы к ней, не к нему. И всё-таки кулаки мои сжимаются и зудят.
Узкоплечий, немного оплывший, с большими залысинами. Приторно пахнущий каким-то сладковатым унисексом. Кривит свой капризный рот.
Не сработались мы с ним сразу. Но по работе Альбина всегда стояла между нами, помогая мне избегать прямых контактов.
– Утро доброе... Державин.
Он смотрит на меня с холодным презрением и ревностью. Пытаясь спрятать это за напускным равнодушием и деловитостью.
– Доброе, – так же прохладно отвечаю я. – Чем обязан?
– У меня к тебе предложение.
– Не много липредложений, Валерий Петрович, на наше отделение? – срывает мне тормоза.
Его ноздри агрессивно вздрагивают.
– Я хочу предложить тебе стажировку в Китае. На год. По гранту.
– Хм...
Как щедро. Из двадцати претендентов выбрать того, кто в неоплачиваемом отпуске и трахал твою будущую жену?
– А что взамен?
– Ты останешься там. Года на три-четыре.
И получу волчий билет на практику в России во все приличные клиники за нарушение контракта по гранту? Круто!
Я зло ухмыляюсь.
– Неинтересно. Предложи следующему...
«...её любовнику» проглатываю я, но он читает по взгляду.
– Слушай сюда, Державин... – слетает с него маска невозмутимости.
Хватает меня своей клешнёй за футболку. Мой кулак машинально сжимается. Отталкиваю его в плечо.
– Я тебя, сучонка, по статье уволю, если ты по-хорошему не понимаешь! Я же всё знаю про вас...
– Что ж ты такой нервный, Тихорецкий? Вроде от меня к тебе она ушла, не наоборот. Да и ты в нашу постель залез, не я в вашу. Или всё-таки не идиот и понимаешь, «что, как и почему»?
Пространство между нами взрывается животными инстинктами. Совершенно неожиданно славливаю подачу в скулу, и рефлекторно и слепо вколачиваю кулак ему в лицо в ответ. Делаю пару шагов назад, чтобы остыть и остановить эту бессмысленную и глупую сцепку.
– Нахуй она мне теперь не нужна. Можешь землю рогами не копать, Тихорецкий.
– Ты же мне нос сломал, кретин!
– До свадьбы заживёт! – хмыкаю я цинично.
– У меня же конференция!
– А нехуй кидаться рогами на грейдер.
– Рога-то у тебя, Державин, – мстительно.
– По всем канонам должны быть. Но что-то пошло не так, да? Иначе бы ты не суетился.
Смотрю на часы. Чёрт! Пациент же.
Оборвав этот разговор, сажусь в тачку. Выезжаю на дорогу, набирая Альбину.
– Стеф... доброе утро. Спасибо, что перезвонил.
– Я не перезвонил. Уйми своего оленя, ясно?
Скидываю.
На ресепшене меня встречает Зоя.
– Я в кабинет к Вам отправила.
– Правильно. Халат...
