Мауро поднял бровь, ожидая, что она скажет.
– Я бы никогда не стала использовать это слово, если бы говорила о…
Лицо Эмбер вспыхнуло – ей было стыдно. Ладно, пожалуй, довольно.
– Расслабься, – Мауро коснулся ее плеча своим, – я знаю, что ты не хотела сказать ничего дурного. Чтобы меня обидеть, нужно гораздо больше усилий, чем какое-то слово, начинающееся с буквы «к».
После аварии он достаточно быстро понял, что его обижают не слова, а намерения, за ним стоящие.
Эмбер, целиком поглощенная мерзостью своего неловкого высказывания, расслабилась и сидела спокойно у него на коленях, слегка облокотившись на руку, которой он обнимал ее за талию. Может быть, даже слишком спокойно. Возможно, его ноги утратили чувствительность, но позвоночник был поврежден не полностью. Доктор говорил, что спинной мозг еще на что-то годился. Все, кроме ног, работало превосходно. Глаза видели, уши слышали. И нос был в полном порядке – Мауро с упоением вдыхал запах ее волос. Руки рвались к ее упрямому подбородку, чтобы притянуть ее ближе и поцеловать. Об этом поцелуе он не мог перестать думать с момента, когда впервые увидел Эмбер, как ни пытался.
А может быть, ему вообще не стоило ничего делать руками, потому что она поворачивалась к нему по собственному желанию. Ее огромные зеленые глаза смотрели на него неотрывно, и, когда она опустила взгляд, ему несложно было угадать, что она смотрит на его губы. Мауро провел кончиком языка по губам и отодвинулся, чтобы посмотреть, как она отреагирует. На щеках Эмбер вновь появился румянец, она не сводила глаз с его губ. Мауро подвинулся ближе и дождался момента, когда она замрет. Когда между ними осталось не больше двух дюймов, он снова сделал глубокий вдох, закрыл глаза и потянулся к Эмбер, отчаянно желая почувствовать мягкое тепло ее губ своими губами…
И вынужден был резко выдохнуть, ведь они внезапно покатились вперед! Наверное, кто-то, проталкиваясь с чемоданами, задел его кресло. Мауро схватился за колеса, а Эмбер испуганно обвила его руками.
«Тормоза, Мауро!» Он никогда не забывался настолько, чтобы допустить такую глупую ошибку. Если бы он поставил кресло на тормоз, тогда бы их никто не сдвинул с места.
Эмбер по-прежнему сидела у него на коленях, и ее губы касались его губ, она не боролась и не отдалялась. Он должен быть осторожнее, если ему хочется сохранить свою жизнь в том виде, в котором она ему нравится, когда ничто не встает на пути его амбиций и достижений. Все, что он мог себе позволить в плане отношений, – легкие, ни к чему не обязывающие интрижки, когда обе стороны знали, на что идут, и были довольны.
Отношения с Эмбер не могут быть простыми. Хрупкость, которую он в ней заметил, говорила о том, что она была внутренне сломлена. Такое ощущение, что перелом в ее душе неправильно сросся, и поэтому боль навеки поселилась внутри, преградив ей путь к нормальным отношениям.
– Что такое? Тебя что, толкнули? – Эмбер развернулась в поисках виноватого.
«Хорошая растяжка», – подумал Мауро, он по-прежнему не понимал, почему девушка так недовольна собой.
– Все в порядке, Эмбер.
Бывали времена, когда он погнался бы за любым, кто толкнул его – в прямом и переносном смысле, и показал бы, насколько могут быть опасны кулаки человека с травмой позвоночника. Так сложилось, что, когда ты в инвалидном кресле, твои кулаки на уровне самых болезненных точек соперника. Но Мауро уже давно принял как данность, что некоторые из окружающих его людей ведут себя как идиоты. Он мог дать гневу взять над собой верх, как это порой бывало, или научиться быть выше этого. Быть более человечным и показывать миру, что силу следует демонстрировать в спорте, а не в потасовке.
