- Ты думал, я вены перерезала? – возмутилась я. – Из-за какой-то крашеной модельки?!
- А что я мог подумать, если ты не отвечаешь, а из номера течет вода? – устало спросил он. – Я переживал за тебя. Когда ты одна, с тобой вечно что-то происходит.
Я набрала в грудь воздуха, чтобы послать его подальше с такой заботой, но передумала. Это же несправедливо. Иван прав, со мной тут вечно что-то происходит. А еще он обезоружил меня Алей. И не похоже, чтобы специально бил по больному.
- Как видишь, просто кран. – Я осторожно высвободилась и взяла щетку, чтобы расчесать волосы. – Но я не заходила в ванную. И уж тем более, сток не затыкала.
- Я знаю.
- Кран сорвало. – В комнате снова возник Петр. – А полотенце, наверное, неудачно упало. Мы приносим вам искренние извинения, беспорядок уже ликвидируется. К сожалению, предоставить другой сьют нет возможности, но вы можете подождать…
- Не надо другой, - перебила я его. – И где подождать, я сама решу.
- Пойдем ко мне? – предложил Иван. – Нам надо поговорить.
- А Вероника третьей будет? – содрогнулась я. – Нет, это без меня.
- Гостья, опоздавшая на круиз, поселена в люксе палубой ниже, - произнес Петр как бы в пустоту.
О, это дворецкие-стюарды! Они всегда обо всем осведомлены!
- Хочу прогуляться по городу, - сказала я, достала пальто и обернулась к Ивану. – Можешь присоединиться. Обещаю подождать, пока переоденешься.
В Савоне шел дождь – мелкий, нудный, противный. Я стояла на открытой палубе и смотрела на башню Леона Панкальдо. Прогулку придется отменить. Обидно, потому что я уже настроилась пройтись и, наконец, узнать, что такое пинассу.
Иван обернулся быстро. Наверное, боялся, что я его не дождусь.
- Посидим где-нибудь внутри? – кисло спросила я.
- Люблю гулять под дождем. А ты? – Он показал мне большой черный зонт. – Рискнешь?
И я обрадовалась. Дурочка!
Под зонтом мы шли, вынужденно прижимаясь друг к другу, а я все еще злилась на Ивана, хотя старательно изображала равнодушие. А еще зонт был глубоким, и его «шляпка» огораживала нас от внешнего мира, настраивая не на осмотр достопримечательностей, а на интимный разговор.
Иван начал рассказывать о Сикстинской капелле, построенной одновременно с ее тезкой в Ватикане, но не получившей такую же известность.
- Я похожа на суицидницу? – спросила я, игнорируя усыпальницу итальянского рода делла Ровере.
- Нет, - ответил он, помолчав. – Ты похожа на ранимую девочку. Когда больно, никто не застрахован от глупостей.
- Девочку?! – недовольно воскликнула я.
Так и знала, я для него младшая сестра.
- Не сердись. – Иван накрыл ладонью мои пальцы, цепляющиеся за ручку зонта. – Это комплимент. Ты выглядишь юной, и не только… внешне.
- Веронике своей комплименты отвешивай, - пробурчала я нарочито сердито.
- Она не моя. Аля, ты… Ох, прости. Алена…
- Да зови, как хочешь. А чья она тогда?
- Томина. Тома… Тамара… - Он вздохнул. – Мою младшую сестру зовут Тамара. Она замужем, у нее ребенок, она беременна, но у нее хватает времени и сил искать мне невесту. Потому что она глубоко убеждена, что мне нужно жениться. У них с матушкой пунктик – женить Ванечку.
- А ты не хочешь? Принципиальный холостяк?
Сердце екнуло, забилось чаще. Все же это не тот Иван, не Ядвигин!
- А я ищу свою единственную. Искал…
Мы и так шли медленно, а тут и вовсе остановились. Иван поднес к губам мои замерзшие пальцы, дыхнул на них, согревая. Наши взгляды встретились, и я не могла отвести свой. Несмотря на холодный пронизывающий ветер меня бросило в жар, и щеки запылали. Иван молчал, а у меня подгибались коленки. Если он смотрел на меня не с любовью, то любви вовсе нет на свете.
