– Гарри, ты смешон!
– Разве? А вот Кливдон посчитал, что это прекрасная идея, и мы отметили достижение согласия тремя или четырьмя… нет, кажется, все-таки пятью бутылками шампанского… насколько я помню.
Париж
15 апреля
Соблазнение – это игра, которая очень нравилась Кливдону. Процесс ему нравился даже больше, чем результат. А соблазнение мадам Нуаро обещало стать более захватывающей игрой, чем обычно.
В общем, его ожидало восхитительное развлечение и приятное завершение весьма продолжительного пребывания на континенте. Герцог не рвался в Англию и к своим обязанностям, но время пришло. Да и Париж постепенно утратил свою привлекательность, а без забавной компании Лонгмора путешествовать по Европе больше не хотелось.
Ежегодные гуляния на Елисейских Полях и в Булонском лесу были намечены на среду, четверг и пятницу на неделе, предшествующей Пасхальной. Погода, в начале недели прекрасная, изменилась. Подул резкий холодный ветер. Тем не менее весь парижский бомонд появился в нужное время и в нужном месте. Люди, одетые по последней моде, демонстрировали своих лучших лошадей и экипажи. Вереница роскошных карет – одна краше другой – следовала сначала по одной стороне площади, потом по другой. Центр был занят королевскими каретами и экипажами высшей знати. Но многие гости – и аристократы, и простолюдины – предпочли прогуляться пешком. Кливдон тоже решил, что, смешавшись с толпой, он сможет увидеть больше и заодно послушать, о чем говорят люди.
Он уже позабыл, какой плотной бывает толпа. В этом отношении Гайд-Парк никогда не сравнится с Елисейскими Полями. Герцог даже забеспокоился, как он сумеет отыскать мадам Нуаро.
Но уже спустя несколько минут он понял, что ее невозможно не заметить, даже если очень захочешь.
Она произвела фурор, в точности так же, как в опере, только еще больший. Все, что надо было сделать Кливдону, это повернуть голову туда, где было больше всего шума. Там и находилась она.
Люди вытягивали шеи, чтобы ее увидеть. Экипажи сталкивались. Ржали лошади. Пешеходы врезались в фонарные столбы и друг в друга.
А мадам Нуаро наслаждалась жизнью. В этом герцог не сомневался.
На этот раз он смотрел на нее издалека и не был под воздействием таинственно мерцающих темных глаз и чарующего голоса. Поэтому у него появилась возможность как следует рассмотреть ее – платье, шляпку, походку. Он смог оценить ансамбль целиком – соломенная шляпка, отделанная светло-зелеными лентами и белыми кружевами, сиреневая накидка, которая распахивалась ниже талии, демонстрируя светло-зеленую юбку.
Герцог видел, как к ней подходили мужчины – один за другим. Она каждому улыбалась, произносила несколько слов и уходила, оставляя несчастных тупо глазеть ей вслед. На всех лицах было одинаковое выражение – изумленного потрясения.
Он предполагал, что и сам накануне выглядел не лучше, когда она ушла.
С немалым трудом пробравшись сквозь толпу, Кливдон окликнул:
– Мадам Нуаро!
– Ах, это вы! – сказала она. – Именно тот человек, которого я хотела бы видеть.
– Надеюсь. Ведь вы сами меня сюда пригласили.
– Разве это было приглашение? – усмехнулась женщина. – Так… прозрачный намек.
– Создается впечатление, что вы сделали намек всем, кто вчера был в Итальянской опере. Сегодня они все здесь.
– О нет, – сказала Марселина. – Я говорила об этом только с вами. Они все здесь, потому что здесь нельзя не быть. Лоншан. Страстная неделя. Каждый совершает святое паломничество, чтобы посмотреть и быть увиденным. Я тоже. Так сказать, выставлена напоказ.
