Она знала, что с герцогом Кливдоном будут проблемы.
Но явно недооценила их масштаб.
И все же она была Нуаро, а значит, риск возбуждал ее. Как только они заполучат герцогиню Кливдон, за ней определенно последует самая богатая и знатная клиентура. Иными словами, луна и звезды уже так близко, что их можно достать рукой.
– Надеюсь, вы здоровы, мадам? – спросил герцог на неплохом французском языке с сильным английским акцентом.
– Да, но мне лишь сейчас пришло в голову, что я веду себя нелепо, – сказала Марселина. – Что за глупое пари?
Кливдон улыбнулся.
– Надеюсь, вы не идете на попятную? Неужели верховая прогулка в моем обществе кажется вам ужасной перспективой?
Его мальчишеская улыбка и очаровательное самоуничижение, должно быть, уничтожили без следа моральные принципы не одной сотни женщин.
Марселина сказала:
– Насколько я понимаю, в любом случае я останусь в выигрыше. Но пари глупое. Подумайте сами: когда я скажу вам, правы вы или нет, как вы узнаете, что это правда?
– Вы считаете, я должен был потребовать ваш паспорт? – усмехнулся герцог.
– А вы готовы верить мне на слово?
– Конечно.
– Это может быть очень любезно с вашей стороны, – сказала она, – или в высшей степени наивно. Я пока не решила.
– Вы не станете мне лгать, – заявил герцог.
Если бы сестры Марселины были рядом, они бы хохотали до упаду.
– Это великолепный бриллиант, – улыбнулась она. – Если вы уверены, что женщина не солжет, чтобы его заполучить, вы очень наивны.
Потрясающие зеленые глаза чуть затуманились. Спустя мгновение герцог перешел на английский.
– Я был неправ, – сказал он, – совершенно неправ. Теперь я вижу: вы англичанка.
– Вы уверены?
Герцог кивнул.
– Вы заключили пари слишком поспешно. Вы всегда так торопитесь?
– Иногда, – не стал спорить герцог. – Но вы поставили меня в невыгодное положение. Вы ни на кого не похожи. Никогда в жизни не встречал подобных женщин.
– Что ж, я действительно англичанка, – призналась Марселина. – Мои родители были англичанами.
– Но все же вы немного француженка? – спросил герцог. Его зеленые глаза смеялись, и холодное расчетливое сердце Марселины забилось сильнее.
Все же он чертовски хорош.
– Совсем немного, – ответила она. – Имею в роду одного чисто французского прадедушку. Но и он, и его сыновья предпочитали очаровывать англичанок.
– Один прадедушка – это слишком мало, чтобы принимать в расчет, – сказал Кливдон. – Я весь увешан французскими именами, но тем не менее я безнадежно англичанин, а значит, тугодум – только к неправильным заключениям прихожу быстро. Ну, что ж, прощай, моя маленькая булавка. – И он поднял руки, чтобы снять ее.
На нем были перчатки, но Марселина не сомневалась: под ними нет ни мозолей, ни сломанных ногтей. Его руки, как и у всех представителей его класса, мягкие и ухоженные. Они были, пожалуй, немного больше, чем это было модным, но длинные изящные пальцы скрадывали недостаток.
Впрочем, в данный момент его пальцы казались на удивление неловкими. Лакей, помогавший хозяину одеваться, поместил булавку в складках шейного платка точно и твердо, и герцог никак не мог ее вытащить.
Или делал вид, что не может.
– Позвольте мне, – сказала Марселина. – Вы же не можете видеть, что делаете.
Она отвела его руки в сторону. Перчатки прикоснулись к перчаткам. И ничего более. И все же она ощутила потрясение от этого мимолетного контакта, словно дотронулась до его обнаженной кожи, и это ощущение волной прокатилось по ее телу.
