Трифон не был кладоискателем. Он вообще был равнодушен к материальным ценностям, к деньгам, к сокровищам. Через его трудовые руки большие деньги не проходили, а те, что добывались в обмен на потерю сил и здоровья, почти целиком уходили на восстановление того и другого.
Когда Трифону предлагали «срубить» большие, но нечестные деньги, он отвечал всегда решительным отказом.
Трудяга.
Честняга.
Праведник?
И вдруг случилось Трифону испытать искушение столь великое, что ни умом, ни сердцем невозможно было ему ни охватить, ни переварить, а, значит, и ни оценить его опасную суть.
Свалилось оно на Трифона, как стопудовая глыба, моментально раздавив всё то, на чём держались в нём и рассудочность, и воля к сопротивлению незаслуженному соблазну: набрёл он случайно в глухом заповедном лесу на глубокую звериную нору, а на дне той норы – сундук.
Что за зверь эту нору выкопал?
Почему покинул свою нору?
Не потому ли, что отпугнул его запах древнего сундука? От него тянуло гнилью и… жутью.
Зверя запах жути отпугнул. В нём инстинкт самосохранения превысил всё остальное. А у Трифона возобладал исследовательский интерес.
«Какая тайна заключена в этой случайной находке?»
В сундуке оказался клад с несметными сокровищами.
*
У таких кладов, как известно, есть два неодолимых свойства: они порабощают своею силою и ум, и волю того, кто ими овладевает, а свирепые служители сатаны, охраняющие эти клады от людей, насылают скорую смерть на всякого, кто посмеет эти клады присвоить.
Оба эти свойства восстали против бедняги Трифона.
Присвоив сокровища клада, он обрёк себя на скорую смерть.
Не он первый оказался в такой ситуации.
Знал Трифон от стариков, что страшные силы зла охраняют клады с сокровищами, что чем ценнее те клады, тем свирепее их охранники. Боязно было Трифону попадать в цепкие лапы служителей князя мира сего, но они овладели его волей и разумом, поймав Трифона на первом же робком проблеске соблазна присвоить клад.
