Лиза встала и перешла в кресло. Стоять перед пустым диваном было нелепо, и Фёдор тоже встал. Нехорошая тишина стояла в доме, он не знал, что говорить и делать дальше. Сел на её ещё тёплое место на диване.
– Может, ты скажешь, что надумала делать, Лиза?
Она кивнула:
– Конечно, скажу. Сегодня ложусь в больницу, ничего страшного, просто аборт. Хорошо, что не успела тебе сказать до твоих сердечных признаний, что беременна, ведь мы так хотели сына. Теперь никого не будет. Приду в себя и буду искать работу в другом районе, у меня есть знакомые, помогут. Жить мы с тобой, Федя, больше не сможем.
Ганюшкин в сообщении про беременность увидел какую-то соломинку, да, этот ребёнок должен их примирить, Лиза не может не понимать, что большие перемены в семье помогут загладить боль от вчерашней обиды.
– Лиза, послушай меня. – Он опять встал перед нею на колени. – Послушай. Это очень хорошо, что ты в положении. Это хороший знак нам всем, и девочкам тоже. Я переменюсь, клянусь тебе, ты будешь дома с маленьким, я буду тебе помогать, у нас будет замечательная семья, Лиза!
Лиза вдруг заревела в голос, по-бабьи, когда никого не стыдно и совсем все равно, что об этом подумают окружающие, она выла, как выла когда-то мама над умершим отцом. У русской бабы звук этот хоронится до поры и в минуту наивысшего напряжения вырывается наружу из не сумевшей удержать его души, и тогда мало кто сможет утерпеть и не вытереть влажных глаз. Фёдор испугался, поднял голову, а Лиза глядела на него красными от напряжения глазами, и в них было все – прощение, любовь, жажда жизни. Он осторожно коснулся её рук, и она ухватила его руки, словно он мог выскользнуть и сорваться в бездну.
– Лизанька…
– Федя…
– Лизанька, милая…
– Федя, уведи меня в спальню и закрой дверь на ключ, а то вдруг кто-нибудь придёт…
Они долго ещё лежали, обнявшись, как после долгой разлуки, пока большие часы в зале не пробили дважды. Лиза улыбнулась:
– Меня за опоздания с работы уволят.
Фёдор с улыбкой ответил:
– Я за тебя похлопочу. – В это мгновение густая волна прокатилась по всему телу, волна жалости к этой женщине, которая перед ним ни в чем не виновата, и её девичья слабость перед настойчивостью любимого, наверное, человека – самая малость по сравнению с его баловством, только она свою ошибку скрыть не может, а он может прикинуться наивным и безгрешным. Фёдор обнял её сзади за плечи и поцеловал в шею, она всегда смеялась, когда он касался шеи. Лиза вдруг резко повернулась:
– Федя, неужели ты меня и вправду любишь?
Он смутился и велел собираться скорее.
Высадив жену, Ганюшкин подъехал к исполкому, передал машину Володе с наказом быть готовым к поездке в область. Вошёл в кабинет, тяжело опустился в кресло, зажал руками голову. Ладно, из этой схватки он вышел победителем, завтра в обкоме он получит добро, через пару дней пленум, и он – первый секретарь. Тогда Лиза уже не будет столь строптивой, все-таки статус жены первого в районе особый, она умная женщина и будет вести себя соответственно.
17
Пленум райкома прошёл, как всегда, по чёткому порядку, прописанному инструкцией. Никто не удивился, что первым рекомендован Ганюшкин, только несколько старых хозяйственников переглянулись и пожали плечами. Что Ганюшкин злоупотребляет спиртным, знали многие, но в глаза ни ему, ни Трылю никто не говорил. Каким-то образом всплыла история его поездки в Челябинск, любознательные даже подсчитали, что несколько лет после этого председатель райисполкома даже после отчётных собраний в совхозах в столовую не шёл и за стол не садился. Ганюшкин вызвал Володю и в упор спросил:
