И вот мы сидели и мазали, – она спину, я, как мог, спереди, чуть не целый день. А между тем, Алёнушка рассказала свою историю.
Рассказ Алёнушки.
«Люда Патрушева, – знаешь, – из той смены, подруга, тоже брошенная, позвала Алёнушку встречать Новый год к себе; намекнула, что будут, мол, женихи. И все наши девчонки звали. Но Алёнушка отказалась. Отвыкла она от людей, уже более 10-ти лет – одна и одна. У неё даже платья выходного не было. Платья, в которых она когда-то ходила, вышли из моды, к тому же и велики стали: за последнее время Алёна похудела и очень изменилась.
Однако, Новый год есть Новый год. Всегда-то в такой день тоскливо бывает. Думаешь, вот ушёл ещё один год, навсегда минул (именно проскочил мимо), не вернешь его! А был у неё друг, который почему-то уехал, но обещал вернуться с деньгами – поехал на север, к нефтяникам… Поглядишь на себя в зеркало – к старым морщинкам добавились новые; ты их пробуешь расправить ладонью, а они не разглаживаются. Значит, легли навсегда. Грустно и обидно – ещё год прошел. Сколько лет? Уже много лет ОДНА, и сколько жить ещё так – одной, в тоске, в повседневной круговерти?
Для кого-то Новый год праздник. А для брошенной жены лишнее напоминание о былом…
Но Алёнушка решила наперекор всему не сдаваться!
У детишек начались каникулы зимние, и её Наташа ещё вчера уехала к дедушке на дачу. Алёнушка была одна. Пусть её назовут сумасбродной эгоисткой, как угодно, но она купит шампанского и накроет стол; сядет – пробку в потолок, шут с ним с другом обещалкиным! Всю жизнь, что ли, о нём горевать?
Возвращаясь с работы, Алёнушка зашла в магазин, купила вина, кое-какой закуски; даже не пожалела денег и у грузина, торговавшего на углу цветами, взяла букет с мимозами. Придя домой. Немного прибралась (было чисто и так), накрыла на стол чистую скатерть, поставила бутылку вина, вазочку с букетом цветов. Думала, может мать заглянет, проездом к отцу на дачу, чтобы позвать. В десятом часу позвонила-таки мама, поздравила, пожелала счастья, спросила про друга – нет ли открытки-телеграммы от него из далекого Севера. Он присылал к каждому празднику, но писем не писал, не любил, а созванивались они раз в месяц. Открытка была. Мать из жалости пригласила Алёну к ним (ещё можно было успеть на последний автобус) Но Алёнушка сослалась на нездоровье и осталась дома.
Она сидела у телевизора и смотрела праздничную программу. Зазвонил телефон. Алёнушка вздрогнула: неужели Друг? А может, кто из подружек вспомнил?
Она взяла трубку.
– Ирину можно? – спрашивал молодой мужской голос.
– Извините, но тут таких нет. —
– А это кто? —
– Алёна. —
– А-а, Алёнушка! Привет! —
– Привет! – довольно холодно отвечала она.
– Алёнушка, будьте любезны, который час, не подскажете? —
– Пятнадцать минут двенадцатого. Так что вы ещё успеете к своей Ирине.
Алёна, не думая о том, зачем она это делает, приняла его игру; и между нею и незнакомцем, молодым человеком, завязался долгий беспредметный разговор. Когда, в общем-то, говорить не о чем, но и бросать трубку первым не хочется. Немного Алёна узнала о звонившем: узнала только, что он студент, что он уже проводил старый год в общежитии вместе с друзьями, а теперь собрался в другую компанию встречать Новый. Алёна – женщина сдержанная, даже строгая (как я знал и видел) – изменила самой себе.
Она читала как-то в детстве, что Новогодние знакомства всегда приносят счастье; и теперь, отбросив напускную строгость, кокетничала с незнакомым студентом. Он спрашивал её, замужем ли она. Сколько ей лет? Она увёртывалась, уходила от прямых ответов на его вопросы, и так незаметно они проболтали чуть ли не полчаса. До боя Кремлёвских курантов оставалось каких-то пятнадцать минут. Ясно было, что Анатолий (так назвался её собеседник) не успеет к встрече Нового года в свою компанию.
