– Это понятно… – Сергей Фомич встал и отошёл к окну.
За окном лес-тайга бушевала. Удары грома ещё были слышны уже вдалеке, и лил сильный дождь, струи которого наискосок хлестали от порывов ветра по стеклу окна. Сергей Фомич шумно вздохнул.
Рыжий «лесовик», дойдя до описания, как штабелюется сортиментный лес, вдруг остановился, махнул рукой и сказал:
– В общем, делов не оберёшься… – стал приглядывать местечко, где прилечь.
Лужин, исподволь наблюдавший за Сергеем Фомичом, обратился к нему:
– Комендант, поди-ка сюда… – сказал он тихим голосом. Сергей Фомич послушно подошёл к летчику… – Ты что, болен? —
– Я? – Комендант встретился с прямым и добрым взглядом лётчика. – Я-то здоров. Болен мой друг, лесник. Тяжко болен. Сдается, помирает человек. Железный, лесной человек, мужик, а стонет как малый ребёнок. Прямо плачет… – Сергей Фомич, может быть, впервые осознал, как дорог ему человек, с которым соединила его суровая судьба в дружбе. Поперёк горла у него, вдруг, встал горький комок, отчего и лицо сморщилось. – Помирает человек, – сказал он тоскливо, едва проглотив комок горечи.
– Где он? – по-прежнему тихо спрашивал Лужин.
– Да тут. Где ему быть? В лесу, конечно. Пять километров отсюда. —
Лужин встал из-за стола и присел на корточки возле Ивана Григорьевича. Врач дышал судорожными глотками, а зубы отбивали мелкую дробь, его знобило, вероятно он простужен. Лужин притронулся к его руке – она была жаркой и влажной.
– Кажется, и наш доктор свалился, – шепотом, обернувшись, сказал первый пилот.
– Вы его разбудите, – предложил Сергей Фомич. – может, это он со сна трясётся… —
В это время врач открыл глаза, увидел склонившегося над ним летчика.
– Что случилось? – спросил он с чисто докторской готовностью.
– Нужна ваша помощь, доктор. Человек умирает. —
– Кто? Наш военный пассажир? – спросил врач, намекая на майора.
– Что вы, доктор. Я – живой, – отозвался из полутьмы майор Аршинкин, он давно занял место в дальнем углу избы на лавочке.
– Местный лесник, – сказал Лужин.
– Какой лесник? Где лесник? – со сна забормотал директор лесхоза. Всклокоченный, он поднялся, ничего не понимая.
– Где больной? – спросил доктор и встал. Его шатнуло в сторону, но Лужин вовремя его подхватил и поддержал.
– Погодите, доктор. До больного пять километров. Лесом… А вы сами – того… —
Иван Григорьевич потрогал свой лоб ладонью.
– Немного температура поднялась… Но это не страшно. Идёмте! —
– Нет, доктор, так не выйдет. В лесу чёрт знает что творится. Вам не дойти. Есть план другой – больного мы доставим сюда.
– Да вы что? С ума сошли? – Иван Григорьевич вырвался из рук Лужина, подхватил с пола своё пальто и начал одеваться. Опять его шатнуло, и он беспомощно привалился к печке.
Лужин закурил папиросу и сказал врачу:
– Вы оставайтесь. А мы завернём больного потеплее и осторожненько принесём сюда. Проще простого. —
Иван Григорьевич сдался не сразу. Он подробно расспросил Сергея Фомича о болезни его друга. Потом долго и дотошно инструктировал Лужина, как больного нести – «ни в коем случае не поворачивать ни на живот, ни на бок даже». В это время Сергей Фомич уже ладил носилки. А первый пилот разбудил Костю, подготовил свой экипаж. Одевался и директор лесхоза Загунский. Заметив, как Лужин вопросительно смотрит на него, он решительно сказал:
– Я тоже пойду. Это ж мои кадры болеют…
– Тут неважно, чьи кадры, просто надо помочь человеку, сказал майор Аршинкин. Он стоял уже одетый, в шинели.
