Мальчишки любили бегать к реке, к песчаному пляжу. Омуток, скрывающий сваи моста, кончался перекатом буквально в ста метрах по течению и на песчаном мелководье все дети плескались купались во все летние солнечные дни, загорали на желтом песке на берегу. А выше моста, на берегу, поросшем осокой и камышами, старшие ребята ловили рыбу. Полюбил рыбалку и я. Еще маленьким – лет в 5, я делал себе удочки из ровных палок, из сломанных длинных веток прибрежных ив, а потом по подсказкам старших сделал из орешника настоящую недлинную удочку. И я уже приносил домой небольших рыбок, которых бабушка жарила на сковородке.
А вечером она мне читала сказки из книги: «Сборник русских народных сказок». Была прочитана сказка «О золотой рыбке», но из народных, из сборника, были такие сказки, которые я никогда потом нигде не слышал:
Ершишко-кропачишко, ершишко нехороший
Склал вещи на телегу со своими мальками- ребятками;
Пошел он в Кам-реку, из Кам-реки в Трос-реку,
Из Трос-реки в Кубинское озеро,
Из Кубинского озера в Ростовское озеро.
И в этом озере выпросился остаться одну ночку.
От одной ночки – две ночки, от двух ночек – две недели,
От двух недель – два месяца, от двух месяцев – два года,
А от двух годов – жил тридцать лет.
Стал он по всему озеру похаживать,
Мелкую и крупную рыбу иглами покалывать.
Тогда мелкая и крупная рыба собрались в один круг
И стали выбирать себе судью праведную
И выбрали рыбу-сом с большим усом:
– Будь ты, – говорят, – нашим судьей.
Сом послал за ершом, будто бы, за добрым человеком и говорит:
– Ерш-ерш, добрая рыба! Почему ты нашим озером завладел? —
– Потому, – говорит ерш, – я вашим озером завладел, что ваше озеро Ростовское горело снизу и доверху, с Петрова дня до Ильина. Выгорело оно снизу доверху и запустело. Зато теперь ерша повсюду навалом.
– Ни вовек, – говорит рыба-сом, – наше озеро не горело! Есть ли у тебя в том свидетели или грамоты письменные да печати крепкие?
– Есть у меня в том свидетели и печати крепкие грамоты письменные: вот, сорога-рыба на пожаре была, глаза запалила, и понынче у неё глаза красные.
И посылает сом-рыба за сорогой: стрелец-боец, карась-палач, две горсти мелких молей, туда же понятыми… – зовут они сорогу-рыбу:
– Сорога-рыба! Зовет тебя рыба сом с большим усом пред свое величество.
Сорога-рыба, подойдя к рыбе-сом, кланялась. И говорит ей сом:
– Здорова сорога-рыба, вдова честнАя! Горело ли наше озеро Ростовское с Петрова дня до Ильина?
– Ни вовек-то, говорит сорога-рыба, не горело озеро наше, а глаза красные от слез моих овдовелых.
Говорит сом-рыба:
– Слышишь Ерш, добрый человек! Сорога-рыба в глаза тебя обвинила.
– А сорога тут же примолвила:
– Кто ерша знает да ведает, тот без хлеба обедает!
Ерш не унывает, да на бога своего уповает.
– Есть же еще у меня свидетели: окунь-рыба на пожаре был, головешки носил, и понынче у него крылья красны.
Опять: стрелец-боец, карась-палач, две горсти мелких молей, туда же понятых (это государственные посыльные), приходят к окуню и говорят:
– Окунь-рыба! Зовет тебя рыба-сом с большим усом пред свое величество.
И приходит окунь-рыба. Говорит ему сом:
– Скажи, окунь-рыба, горело ли наше озеро Ростовское с Петрова дня до Ильина?
– Ни вовек-то, – говорит, не горело наше озеро! Кто ерша знает да ведает, тот без хлеба обедает, а что перья красны, – на солнышко выскакиваю, когда мальков гоняю, вот и опалился.
