Собрание сочинений - страница 10

– Ты помнишь, о чём мы договорились?

– Но они не мои! Можешь узнать у Оскара. Вот. Позвони. Спроси у него сам. Но ничего не говори его матери, потому что тогда она не оплатит ему курсы вождения.

Мартин посмотрел на Элиса, потом на мобильный в его вытянутой руке и снова на Элиса. И наконец произнёс:

– Это личное дело Оскара. Просто помни наш уговор.

– До того как мне исполнится восемнадцать, я не буду пить, курить, употреблять наркотики, набивать татуировки или ездить на мотоцикле, – произнёс Элис. Как на экзамене, он прикрыл глаза и перечислял заповеди, загибая пальцы.

– Yes. А потом ты станешь совершеннолетним, и я, увы, лишусь права решать за тебя. И смогу лишь надеяться, что к тому времени ты более или менее научишься оценивать риски.

– Бред.

Он подумал: должны быть правила. Никто не сможет сказать, что я всё пустил на самотёк. Что я за ними не следил.

Само по себе не страшно, если молодой человек покуривает, напяливая на себя берет и мрачную физиономию. («Давай начнём сначала», – простонал Густав.) Мартин сам впервые закурил в подростковом возрасте, причём родители даже не пытались ему запрещать. («О господи, – сказал Густав, – это же было в семидесятые. Десятилетие имени горящей сигареты».) И он курил до сорока лет. Решение принималось в два этапа – сначала разумом, потом эмоционально и более резко. Он же всё придумал сам. Решил обзавестись бородой. Взял себя за горло и бросил, затеял этот мучительный и печальный процесс. Мучительные и печальные процессы его, в общем, никогда не пугали, но чем процесс мучительнее и печальнее, тем выше риск, что бросить не удастся. Единственным человеком, резко и навсегда бросившим курить не по причине беременности или болезни лёгких, была Сесилия.

Мартину казалось, что главная проблема заключалась в том, что молодые не понимают, что могут умереть. Живут иллюзией, будто их время ничем не ограничено. Что с ними ничего не может случиться. Что жизнь будет разворачиваться перед ними красной ковровой дорожкой: добро пожаловать, именно вас мы и ждали, вспышки камер, аплодисменты. А на самом деле сигарета – это маленькая смерть, но поскольку в юном и взорванном гормонами мозгу слова СМЕРТЬ не существует, а существует только инстинкт размножения, то нет там и представлений об одинокой равнодушной смерти, что полностью противоположна размножению, – поэтому они не воспринимают табак как разрушительную силу и не понимают, что алкоголь и наркотики – это физическая манифестация неизбежного демонтажа тела, которому предначертан только такой конец. Думают, глупые, что беспечное пьянство, курение и наркотики и есть жизнь. И всё новые поколения Джеймсов Динов мчатся навстречу пропасти, веря, что живут, хотя в действительности от смерти их отделяет только педаль тормоза.

И в татуировках эта же неосознанность и неумение смотреть вперёд. В чём, размышлял Мартин, смысл метки на теле, которая сохранится навсегда? Какова цель? И, кстати, продуманная татуировка может быть ещё хуже какой-нибудь сделанной в случайном порыве безобидной бабочки или китайского иероглифа. Спонтанный идиотизм более простителен, чем убеждённость в том, что в данный момент времени тебе известно нечто такое, что ты обязательно должен передать поздней версии себя самого, и что это знание настолько важно, что ты просто обязан увековечить его на собственной коже. Молодым часто кажется, будто сейчас, в настоящем, они умнее и опытнее, чем когда-либо в прошлом, и это вполне может быть правдой. Но они забывают, что эта вера была с ними всегда, чем, собственно, сами себе и противоречат.