Чернорéчного неба излучина,
Где огрáненных волн без числа,
Где луны полусбилась уключина
От безвидного тренья весла;
Где миры с их сияньем и косностью
Из окошка – как рябь да струя;
Где по ленте с единственной плоскостью
Все скользит – недвижима – ладья.
И такое тут слово напишется,
Что обуглится пёрышка ость:
Там, внутри, у бесснедного пиршества,
Есть не званый, но избранный гость.
Он сырой раскоряченной карлою
У стола дорогого воссел;
Ни стыдом не удержан, ни карою,
Красной утварью загремел; —
Да как схапает брашно заветное!
Он слепец, попрошайка и вор,
И вино заповедное, светлое
Так и плещет из звездных амфор!
Ну и как его, скушного, вынести?!
У хозяина – мрак по лицу…
Эк бы взять, да и вон его вывести,
Да куда ж ему деться, слепцу?
И хозяин глядит не навидится.
И молчание тягостней тьмы…
Ну когда же он, наглый, насытится
И потянет псалтирь из сумы?
1985
