8. Авва Агафон говорил: монах не должен допускать себе, чтоб совесть обвиняла его в чем-либо.
9. Также говорил: без соблюдения заповедей Божиих невозможно ни малейшее преуспеяние.
10. Он говорил: сколько зависело от меня, я никогда не засыпал с скорбию в сердце моем на кого-либо и никому не допустил заснуть с какою-либо скорбию на меня.
11. Говорили об авве Агафоне, что все действия его истекали из духовного рассуждения. Так поступал он в отношении к рукоделию своему и в отношении к одежде своей. Не носил он одеяния, которое можно было бы назвать излишне хорошим, ни излишне худым. Для продажи рукоделия он ходил сам в город и с сохранением внутреннего безмолвия продавал рукоделие желавшим купить его. Цена решету была сто медниц, цена корзине – двести пятьдесят медниц. Покупателям он сказывал цену; деньги, которые они подавали ему, принимал молча, никогда не пересчитывая их. Он говорил: что полезного для меня в том, если буду препираться с ними и дам им повод к употреблению божбы, даже если бы при этом я получил излишние деньги и раздал их братии? Бог не хочет от меня такой милостыни; Ему не благоугодно, чтоб примешивался грех в дело любви. На это братия сказали: а откуда будет покупаться хлеб для кельи? Он отвечал: какой хлеб для инока, безмолвствующего в келье?[189]
12. Говорил он и это: не помню, чтоб я возвратился в мою келью после выхода из нее и внес в нее какой-либо посторонний помысел; не помню, чтоб я занялся рукоделием с нарушением безмолвия моего; не помню, чтоб я предпочел занятие рукоделием моим исполнению заповеди, лишь только представлялось обстоятельство, требовавшее исполнения заповеди[190].
13. Сказывали об авве Агафоне, что он в течение трех лет носил камень во рту, доколе не приучил себя к молчанию.
14. Брат спросил авву Агафона о блудной страсти. Старец сказал ему: пойди, повергни пред Богом силу твою, и найдешь успокоение.
Вот средство, преподанное из сокровищницы духовного разума и указывающее, что основание блудной страсти – гордость. Адам, когда восхотел быть равным Богу и доказал желание делом, тогда утратил духовное ощущение непорочности, низошел к плотскому ощущению вожделения жены, этим вожделением приложился к скотам несмысленным и уподобился им.
15. Авва Агафон сказал: человек непрестанно должен быть как бы предстоящим суду Божию.
16. Он сказал: если порабощающийся страсти гнева воскресит мертвеца, то и тогда пребудет чуждым Бога по причине порабощения своего гневной страсти.
17. Он сказал: если увижу, что самый возлюбленный мой увлекает меня в душевный вред, то немедленно отвергну его от себя, т. е. прекращу знакомство и сношения с ним.
Этим изречением изображается, как тщательно истинные иноки хранили себя от заразы греховной и как они страшились ее. Зараза ужасна! Когда яд греховный, в ничтожном, по-видимому, количестве, проникнет в живой сосуд Святого Духа и разольется в нем, то производит ужасное опустошение и превращение. Охраняясь от греховной заразы так строго и решительно, жертвуя всем для сохранения в себе добродетели, святые отцы исполняли с точностью заповедь Господа, повелевшего отсекать руку и извергать око, когда они соблазняют (Мф. 5, 29–30). Следующая повесть также служит выражением направления, нисколько не колеблемого человеческими соображениями, но с решительностью стремящегося к исполнению воли Божией и к угождению единому Богу.
