– Губарев Роман Андреёвич, иди ко мне. Гроб без окон, гроб без дверей, среди людей и среди нелюдей. Отпустите его силы сна хоть на полчаса, хоть на минуточку.
В эту секунду то, что было духом Романа Губарева, бросилось с воем на Михаила Ивановича, но столкнулось с прозрачным препятствием. Дух не мог преодолеть этой тонкой прозрачной границы, по периметру которой горел тонкий огонек. В тот момент, когда дух врезался в границу, то огонь засиял чуть сильнеё, ярче и загудел. Дух снова разогнался и бросился вперед, пытаясь добраться до Кулдышова.
Однако граница была создана из силы, неподвластной духу. Она вибрировала, сияя, но оставалась непроницаемой, удерживая смертельную злобу потустороннего создания. У Михаила Ивановича был только один шанс задать вопрос. Потом дух, скореё всего, не придет, а если и объявится, то справиться с ним будет гораздо сложнеё.
Поняв бессмысленность своих попыток, дух остановился непосредственно перед границей, увеличился в размерах, так что его лицо, или то, что когда-то было лицом, почти целиком заполнило собой пространство в рамке между мирами. Михаил Иванович почувствовал, что темные провалы глаз духа сфокусировались и смотрят прямо на него, пытаясь поймать его взгляд.
Это был опасный момент. Ему необходимо избегать прямого зрительного контакта, иначе существо могло утащить его через барьер, перетянув к себе в мертвый мир.
Михаил Иванович хорошо понимал, что страх сейчас – его наихудший враг, и отлично знал множество уловок, которые духи используют, чтобы выбить людей из равновесия. Годы опыта в общении с духами научили его сохранять хладнокровие даже в самых напряженных ситуациях. Плавно, едва заметно, он сменил фокус взгляда, не следя за самим духом, а словно заглядывая сквозь него вглубь пустоты. Этот взгляд помогал ему сосредоточиться на главном – получить необходимую информацию, прежде чем тень прошлого исчезнет.
Долгие секунды растянулись в вечность, казалось, комната наполнилась мерцающим, холодным светом. Дух подчинялся своим собственным законам, и теперь от Михаила Ивановича требовалась только выдержка и терпение.
Наконец, наступил момент задать тот самый вопрос. Сдержанный, серьезный голос Михаила Ивановича разрезал застоявшийся воздух:
– Кто тебя убил?
Реакция духа была прогнозируемо бурной – очередная яростная попытка прорваться сквозь невидимый барьер, и раздался затравленный вой: «меертв, неет».
Когда дух, наконец, выговорил слова: «он» и «ищи», Михаил Иванович постарался уловить все возможные детали. Это была ключевая информация, обрывки которой важно было собирать вместе, словно фрагменты сложной мозаики. Его взгляд вдруг захлестнул поток изображений: возникал облик большого паука, переродился в нечто золотистое, и в последний момент промелькнул леденящий душу образ куклы.
Три объекта – паук, золото, кукла. Эти символы требовали дальнейшего анализа, но Михаил Иванович уже знал из опыта, что дух больше ничего не добавит к сказанному. Все, что он мог сделать, – это завершить сеанс.
– Уходи, откуда пришел, мертвое к мертвым, – произнес он.
Как только эти слова были произнесены, огненная граница стала сужаться, как будто ворота вновь закрывались. Дух опять попытался прорвать барьер, но появившиеся несколько фигур за спиной духа, быстро приблизившись, схватили духа и потащили прочь от закрывающейся границы. Дух Губарева пытался вырваться, но у фигур, оттаскивающих его от границы, появились длинные когти. Этими длинными когтями они проткнули призрачное тело духа насквозь. Дух Губарева завизжал как от боли, а ещё у нескольких фигур появились кнуты, которыми они стали хлестать его. Дух взвыл ещё отчаяннеё и страшнеё, в этом звуке не осталось ничего, что напоминало бы звуки человеческого голоса.
