Я махнул Михалычу и Маше и мы вошли в лес, ведомые бравым шамаханом. Сделав несколько шагов, я ахнул. Шалаши, шалашики, землянки, небольшие костры в ямках, всё было грамотно устроено и надежно скрыто от посторонних глаз. На дикую орду это совсем не походило.
– Ну, Калымдай, молодец. Маскировка у тебя на высшем уровне.
– Рад стараться, господин генерал. Я бы и похитрее мог расположиться, но смысла особого нет.
– Чего так?
– Тут никого не бывает. Забредет изредка сиволапый какой за дровами или баба по ягоды в лес отправится, это не беда. Да и дикие всю мою маскировку портят.
Не успел я уточнить про этих диких, как Калымдай указал на два больших шалаша, стоявших рядышком:
– Вот и пришли. Один для вас с дедушкой Михалычем, а другой для мадмуазель Марселины. Подойдет, надеюсь.
– Отлично! Я переоденусь в гражданское, а ты пока организуй нам перекусить чего-нибудь, да и поговорим заодно, обсудим всё.
Калымдай кивнул, козырнул и исчез, а мы разбрелись по нашим временным апартаментам.
Да, не царские палаты, конечно, но чисто, уютно, вдоль стен навалены кучи веток, прикрытые шкурами, отдохнуть вполне можно.
Я быстро скинул ненавистный мундир и переоделся в родные джинсы с майкой, припрятанные в необъятном мешке Михалыча. Дед переодеваться, конечно, не стал, он и так щеголял в универсальной местной рабоче-крестьянской одёжке. А Маша, как оказалось, когда мы собрались у маленького костерка рядом с шалашами, так и осталась в своей любимой черной коже. Ладно, пусть пока в лесу.
Калымдай уже расстарался, накрыв нам поляну. На широких листьях исходили ароматом зажаренные куски мяса, манила запечённым боком истекавшая жиром курица, большие белые грибы, насаженные на палки-шампура соседствовали с караваем хлеба в окружении толсто нарезанных ломтей сала, а отдельно стояли три пузатые бутылки из тёмного зеленого стекла.
– Уважил, молодец, – кивнул я Калымдаю, успевшему переодеться в кожу и шкуры да меховую шапку. – Только бутылки убери. Вот победим врага, тогда и отметим.
Я потянулся за курицей, а Михалыч, внимательно разглядывающий здоровенный кусок мяса, незаметно кивнул мне мол, можно. Я облегченно вздохнул. Наслушавшись историй о дикарях шамаханах, мне совершенно не хотелось отужинать собачатиной или, того хуже, человечинкой. А кстати, о дикарях.
– Калымдай, а что ты про диких говорил? Это кто такие?
– Орда, – коротко пояснил он.
– А ты сам разве не из Орды?
– Из Орды, – кивнул он. – Только я, по указанию царя-батюшки Кощея, был отправлен учиться воинским наукам, а эти, – он презрительно махнул рукой в сторону, – только и могут, что толпой навалиться да на лошадках скакать. Больше мешают тут, демаскируют.
– Вона как… А где учился-то?
– В Первой Императорской военной академии офицерского состава имени царя Кощея, – отрапортовал Калымдай.
Ну, надо же. Кощей не переставал меня удивлять. А я-то считал, что тут самые настоящие дикари бегают, только и умеющие, что из луков пулять. Хотя, Калымдай тут же подтвердил, что я не сильно ошибался.
– У меня в роте, господин генерал, ребята все лично мной обучены, делом проверены и не извольте сомневаться, любое задание выполним и Кощея-батюшку не подведём. И за ордынцами присмотрим.
– Вот и ладно.
Я уже расправился с курицей, Михалыч тоже довольно отдувался, а Маша доедала бутерброд с грибами, кокетливо отставив мизинчик.
– Хорошо, Калымдай, давай вводи меня в курс дела, расскажи обстановку на сегодняшний день.
