Ехали на двух машинах, Анвар уговорил не рисковать и взять с собой бойцов. Никто нашего визита здесь не ждал, но на теплый прием рассчитывать не стоило, тем более ехал я за своим.
А Чабаш просто так делиться не будет. Он, сука, тот ещё гондон.
Всю дорогу душила ярость, дикая, необузданная. Кровь кипела. Зверь внутри меня жаждал возмездия.
Я столько сил положил на поиски Белоснежки, а она все это время путалась с моим врагом. Вот почему я найти ее не мог: под защитой Чабаша это было неудивительно. Прятал он мою девчонку, гнида.
Закрыл глаза.
Снова захотелось выпить, алкоголь глушил чувства. Но теперь мне требовался ясный и чистый ум, потому к выпивке больше не притрагивался. Нельзя было расслабляться.
Вспомнил, как полгода назад валялся на больничной койке. Вроде и ранение было — несерьёзное, бок заштопали, но начался сепсис. И пока я на больничной койке валялся, истыканный системами, моя невинная полотерка с Чабашем мутила.
Я на ноги с трудом вставал, заново ходить учился. На палку опирался, и от бессилия собственного орал во всю глотку, срывая голос. Ненавидел ее.
А она развлекалась, дрянь. Снова накатила волна гнева.
Трахалась с ним? С кем-то другим? Даже от мыслей о том, что ее мог касаться чужой мужчина, хотелось вытащить пистолет из наплечной кобуры и выпустить ему мозги из своего "Макара".
Теперь я знал адрес, по которому жила моя Белоснежка. Знал, где она работает. В "Кабаре", — у Чабаша под крылом. Пошла протоптанной дорогой, дрянь…
К клубу подъехали за полночь. Соваться туда было плохой идеей.
В самое логово, к серьезному человеку, но я туда собирался ввалиться с одного пинка. Не мог тянуть больше, все, баста.
И так полгода прождал этого дня, да только чувства оставались все такими же. Острыми. Ядовитыми. Отправляли, разъедали изнутри.
К "Кабаре" подъехали к часу ночи. Не стал откладывать на завтра.
Мне нужно было заглянуть в лицо этой маленькой княжне, которая всю душу мне вывернула. Узнать хотел, спросить: каково было меня предавать? Когда с Шамилем спуталась, до того, как в мой дом попала, или после? И про дядьку все это — обман был? Зачем тогда флешку мне подсунула?
Шамиль был мертв, с него не спросишь. А если б остался жив — я бы ему мозги по новой выпустил, предателю. Вяземский скорее подохнет, чем правду расскажет, а может, от боли, у него и вовсе крыша поехала. Бред нес, я с этим псом даже разговаривать не стал.
Я схватился за ручку автомобиля. Нужно было идти. Вон вывеска «Кабаре» огнями сверкает, так и манит.
— Имран, оставь оружие. На входе рамки, обшмонают и не пустят.
Анвар был прав. Но пистолет холодил руку, успокаивал приятной тяжестью. Я подкинул "Макар" несколько раз в руках, а потом в бардачок закинул.
— Здесь сидите, — велел бойцам. Анвар собрался было возразить, но его оборвал, — непонятное что-то сказал? С прицепом меня точно не пустят.
На фейсконтроле местные пацаны разглядывали чересчур пристально. Ещё бы, даг, рожа небритая, а до этого неделю бухал. Но костюм дорогой, часы, мобила — и меня пропустили.
Я не знал, где Белоснежку искать. Но все равно найду, никуда не денется. По сторонам глянул, не видно ли уборщиц. Вдруг, Лиза и здесь в полотерках? Кем-то же ходит сюда работать. Или повысили уже?
Спустился вниз, в большой зал. Свет приглушённый, народу дохрена. И где ее тут разглядеть?
Подошёл к бару, чувствуя, как настроение с каждой минутой моего здесь пребывания все хуже и хуже становится.
