Читать онлайн Гузель Магдеева - Верни мою дочь

1. Глава 1.

Сабиров

— Сабиров, у тебя телефон звонит, — женский голос шепчет мне жарко в ухо, — будешь отвечать?

Я рычу от раздражения: ненавижу, когда меня отвлекают, особенно в такой момент. Перекатываюсь на живот, протягивая руку к тумбочке, где без остановки жужжит мобильник.

Кто там считает себя бессмертным? Беру в руки телефон, с мгновение разглядываю надпись на экране: «неизвестный абонент».

Терпеть не могу ночные звонки, а еще больше — с неизвестных номеров. Мысленно прокручиваю события прошедших дней, не ощущая никакого волнения: по всем фронтам тихо, проблем ни откуда быть не должно.

— Слушаю, — произношу недовольно. Девчонка, Катя или Маша, не помню, как там ее, садится по-турецки на кровати и смотрит на меня выжидательно.

Вот придурки, весь кайф обломали.

— Арслан? — голос незнакомый, механический, похоже, через спецпрограмму. Очень интересно.

— Если ты звонишь на этот номер, то точно знаешь, кто тебе ответит, — произношу ровно.

Пауза.

Я перестаю строить догадки о том, с какой целью мне позвонили. Жду, что он скажет, пока женские руки скользят по моим плечам: Катя перебралась поближе и пытается вернуть к себе мое внимание.

— Твоя дочь у нас, — на секунду я застываю, пытаясь переварить услышанное, а потом начинают громко хохотать.

— Придурок, ты хоть знаешь, кому звонишь? У меня нет детей.

Дурацкий розыгрыш явно не по адресу, найду этого телефонного хулигана, вырву ему руки и вставлю вместо них спички, чтобы отучить от дурной манеры названивать с угрозами незнакомым людям.

Серьезным людям.

Мой собеседник терпеливо ждет, когда я досмеюсь. Вопреки моим ожиданиям, он не сбегает, поджав хвост, и не сбрасывает вызов.

Он не просто идиот — он камикадзе.

— Посмеялся? А теперь слушай.

Сухой щелчок, возня, и где-то на заднем фоне раздается испуганный детский крик, переходящий в плач. Такой жалобный, что даже у меня неприятно екает сердце. Судя по голосу, это совсем кроха.

— Мама! Мамааааа, — захлебываясь слезами выдает высокий голосок, — пусти!

Своих детей у меня нет, но это не значит, что мне приятно слышать, как кто-то издевается над ребенком. Самое мерзкое, что может быть — это шантаж детьми.

— Слушай сюда, — говорю я неизвестному собеседнику довольно жестко, — знать не знаю, кому ты звонишь и что затеял, но у меня нет детей. Отпусти ребенка, придурок, пока за тобой не пришли.

Киднепинг — дело серьезное, за такое по головке не погладят. И я готов лично поспособствовать тому, чтобы виновника наказали.

— Тебе напомнить? Ладно, — милостиво отвечает он, — Карина Варламова.

Мне даже глаза закрывать не надо, чтобы вспомнить ее и представить. Зеленые большие глаза, светлые кудри. Тонкие пальцы, узкая талия, длинные ноги. И запах, запах жасмина. Я словно чувствую его сейчас, только взяться ему тут неоткуда.

— Девочке год и восемь, — между тем безжалостно продолжает мой неизвестный собеседник, — считать ты хорошо умеешь.

Я резко встаю, отталкивая от себя протянутые женские руки, делаю несколько шагов к окну, разглядывая оживленный ночной проспект.

Нет, этого быть не может. Я не видел Карину с тех самых пор, как мы расстались. Ну да, почти два с половиной года назад.

Возможно, она успела завести за это время ребенка, только я тут причем? У меня не бывает незащищенных связей.

Если бы я стал отцом — я бы знал об этом. Точка.

— Верни девчонку на место, — рычу так, что рядом со мной вибрируют оконные стекла, а Катя испуганно шарахается к выходу, прикрываясь простыней. Если он похитил ребенка Карины, пытаясь выйти на меня… Черт.

— Чтобы твоя дочь осталась живой, — монотонно говорит трубка, — ты должен будешь выполнить ряд наших условий. Мы свяжемся с тобой через два дня. Этого времени тебе хватит, чтобы найти Карину и убедиться, что это милая девочка, которая сейчас так жалобно рыдает в соседней комнате, — твоя.

— Слушай сюда, — едва сдерживая раздражение, произношу я, — я тебя найду, и мало тебе не покажется.

— Советую тратить время не на это. У тебя два дня, — повторяет он и сбрасывает.

Я смотрю в погасший экран телефона, ощущая, как внутри бушует неконтролируемая ярость. Я давно не в том возрасте и положении, когда мне можно ставить условия. И я бы мог забить на эти слова, но детский голос, кричащий «помоги», словно эхо, раз за разом повторяется в моей голове.

Я начинаю надевать джинсы, нужно позвонить Дамиру, чтобы он выяснил, где можно найти Карину и как она жила последние два года. Всю подноготную, и если у нее действительно есть дочь, от кого она родила.

— Арслан, — Катя, о существовании которой я уже успел напрочь забыть, возникает в дверях гостиничного номера, — продолжим?

— Выметайся! — рявкаю так, что ее ветром сдувает из номера, а сам набираю номер своего помощника.

— Алле, Дамир? Срочно, найди адрес Карины Варламовой и подгони машину. Поедем к ней в гости.

Карина

— Какая красивая девочка у вас, — рядом со мной на лавку присаживается пожилая женщина в светлом платье. Аккуратные седые букли выглядывают из-под плетенной шляпки, и в целом выглядит она слегка чудаковато, но мило.

Я улыбаюсь, переводя взгляд на дочку, которая высунув кончик языка, с упоением стучит лопаткой по куличику.

— Спасибо.

Лея и вправду красивая. Каждый раз, глядя на собственную дочку, у меня все внутри замирает от счастья, и улыбка появляется непроизвольно, сама собой. Да, порой бывает тяжело, бессонные ночи, капризы по поводу зубов никто не отменял, но, тем не менее — Леюшка настоящее чудо.

Мое чудо.

— Можно я ее конфетами угощу? — бабушка, не дожидаясь ответа, вытягивает из своей потертой, но чистой сумки целлофановый кулек с горстью шоколадных конфет в яркой обертке.

Я Лее конфеты не даю, тем более, от чужих людей мы, но эта бабушка такая милая и необычная, что не хочется ее обижать.

— Я сама не ем, мне нельзя. Покупаю, чтобы деткам раздать, когда гулять выхожу во двор. Вы не подумайте ничего плохого, я просто очень детей люблю, — она ловко вытягивает две конфеты и протягивает Лее, а я прикусываю губу, решая, как лучше остановить чужой порыв.

Но моя Леюшка молодец, смотрит настороженно на бабушку и конфеты не берет. Прячет за спину ладошки, в которых зажаты ее игрушки, и упрямо мотает головой. Моя умница!

— Ты молодец, — говорит пожилая женщина, улыбаясь, — давай я тогда конфетки маме отдам, а вы дома чай попьете, — и я сама не успеваю понять, как в моих ладонях оказывается угощение.

— Большое спасибо, — мне как-то неловко, сладкое я не люблю и не знаю, что с конфетами делать. Ладно, выкину их, когда домой приду, бабушка не увидит и не обидится, а моя душа останется спокойной.

— Меня Антонина Валерьевна зовут, — доверительно заглядывая мне в лицо, начинает она, — я вон в том доме живу, — махнув рукой куда-то мне за спину, она принимается рассказывать о себе.

Я слушаю рассеянно: Лее надоело сидеть на одном месте, и она плюхается на край песочницы, перебрасывая одну за другой ножки на эту сторону. Думаю, подойти и помочь, или все-таки дать ей волю и пусть делает сама?

В этот двор мы часто приходим гулять: здесь новая детская площадка, песочницу еще не успели облюбовать собаки и кошки, а в обед можно спрятаться в тени под навесом, как сейчас.

— А вас как зовут? — убедившись, что Лея справилась самостоятельно, я снова переключаю внимание на бабушку:

— Карина. А дочку — Лея.

— Вот ведь как бывает: и имена красивые, и сами куколки-загляденье! Повезло вашему папе, наверное, на руках носит своих девочек?

А вот теперь эта пожилая женщина уже не кажется мне такой приятной. Хотя дело не столько в ней, сколько во мне: эта тема болезненна, и пока Лея не начала задавать вопросов о том, кто ее папа и где он, я ни с кем не обсуждаю свою историю.

— У меня нет мужа, — холодно отвечаю я. Наверняка, бабушке дома скучно одной, хочется поговорить, но общение с ней начинает тяготить. Обычно, мы с Лей гуляем вдвоем, там где поменьше народу. Во-первых, я не очень люблю сборище мам на детских площадках, а во-вторых и главных, так безопаснее.

— Я не хотела обидеть, — заметив искреннее расстройство на лице бабушки, я вздыхаю тяжело. Ну, Карина, через несколько десятков лет, когда Лея выйдет замуж и заведет свою семью, ты тоже будешь вот так же искать общение. Бабушка не виновата, что твой роман с мужчиной окончился не кольцом и свадьбой, а двумя полосками и побегом, и что тебе проще шарахаться от людей, чем поддерживать беседу.

— Все нормально, — я стараюсь добавить в голос тепла. Лее скоро пора ужинать, а до дома нам еще добираться минут пятнадцать проходными дворами. Пару минут из вежливости посидим и можно будет уйти.

— У меня тоже внучка есть, сейчас я фото покажу, — бабушка вытаскивает из сумки телефон в чехле и пока она возится, я поднимаюсь, думая, что если сейчас не сбежать, то просмотр фото можно затянуться слишком надолго, — я быстро, Кариночка, один снимок только покажу, мне кажется, с вашей дочкой очень похожа моя Верушка.

Лея, между тем, крутит счеты на деревянном панно, с таким сосредоточенным лицом, точно главбух, сводящий годовой баланс. Как же она в этот момент похожа на своего отца… Так, все, нельзя об этом думать.

— Давайте, одно посмотрю и мы пойдем, ужинать пора, — сдаюсь, проклиная свою излишнюю слабовольность. В следующий раз надо сразу уходить, как только какая-нибудь незнакомая женщина попытается завязать беседу.

Девочка на фото совсем не похожа на мою Лею, и хотя я отвешиваю дежурные комплименты чужому ребенку, что-то мне не дает покоя. Хмурюсь, разглядывая красивые снимки, которые выглядят чересчур постановочными. Странно это как-то.

— А вот еще один, тут дочка фотосессию устраивала на этот новый год, — и меня будто током пронзает. Ровно эти снимки я видела в материнском паспорте два года назад, в рекламном блоке, — типичные кадры с фотостоков.

— Сколько, говорите, лет вашей внучке? — кажется, у бабушки поехала крыша. Она поднимает на меня глаза, в которых теперь прячется что-то холодное, недоброе, и я делаю шаг назад от неожиданности, совсем не готовая заглядывать в лицо безумству.

Так, все, бабулька явно тронулась головой, и нам с Леей нужно скорей отсюда идти. Наклоняюсь, поднимая ведро с игрушками, зову дочку громко:

— Лея, идем!

И только выпрямившись, понимаю, что она пропала из поля зрения. Только что была здесь, секунду назад!

— Лея! — кричу громче, уже не заботясь о том, что на меня оборачивается несколько человек, — Лея!

Бабушка бормочет что-то за спиной, я не слышу слов, она пытается схватить меня за локоть, но я выдираю руку и бегу.

Бегу туда, где только что играла дочка, но Леи там нет. Холод разливается по позвоночнику, сердце колотится, заходясь как в забеге,но я запрещаю себе думать о плохом, нет, все это глупости, она просто спряталась и сейчас раздастся «ку-ку», сказанное ее высоким детским голосом.

— Они ребенка в машину запихивают! — кричит молодой голос где-то за спиной, я спотыкаюсь, словно с разбегу влетев в каменную стену, — девочку!

Бегу в противоположном направлении, туда, где мелькает оранжевое пятно футболки,

на дальнем краю площадки. Успеваю заметить, как захлопываются двери черного седана и автомобиль, быстро разгоняясь, начинает выезжать со двора.

Я несусь, что есть мочи, перепрыгивая разбросанные игрушки, отталкивая людей с дороги, к выезду со двора. Машине, чтобы объехать, понадобится время, я должна успеть — все, о чем я могу думать, что если поднажать, то у меня получится, я смогу, смогу!