Сабиров не тот, кто умеет прощать.
Я вспоминаю, как бежала из его дома, давилась слезами, как сейчас, понимая, что как прежде у нас с ним больше не будет.
Навсегда враги, предателей в его доме приговаривают раз и навсегда, без права на помилование.
Но так было лучше, выбирая между дочкой и любимым мужчиной, я здесь верный выбор. И никогда ни о чем не жалела.
Но карма, злой рок, я не знаю, как это назвать правильно, нас все равно настигло. И теперь моя Леюшка в руках у злодеев, а я не могу никак на это повлиять. В сильном мире мужчин женщины лишь инструмент, ровно как и дети.
Я поняла это еще тогда, поняла и боялась.
Когда от слез глаза распухают и превращаются в узкие щели, я заставляю себя подняться с дивана. Иду на кухню, пью воду прямо из носика чайника, естественно проливая на себя. Нужно поставить телефон на зарядку, он сейчас — единственная связь с похитителями, я очень боюсь пропустить заветный звонок.
Мне остается только ждать.
За окном теплая летняя ночь сменяется предрассветными сумерками. Я не сомкнула глаз за все это время, кажется, я вообще не захочу спать в ближайшие лет сто. Распахиваю окна, впуская свежий воздух, вслушиваюсь в далекий лай собак, Выхожу с кухни, оглядываясь на тонущий в темноте коридор.
Он такой же страшный, как в детстве, и таит в себе опасность. Я смотрю на дверь, вспоминая, закрыла замок или нет — почему-то подойти и проверить страшно, мне не хочется приближаться туда и тем более касаться ручки и замка.
Мне тревожно, но чего удивляться — моя дочь неизвестно где. В очередной раз провожу рукой по экрану телефона, чтобы проверить звонки, но ничего не меняется.
Захожу в гостиную, включаю телевизор, только ради того, чтобы не сойти с ума в гнетущей тишине съемной квартиры.
Так непривычно тихо без детского крика и смеха, без разговоров Леи, где еще не все слова понятны, но уже появляются предложения.
— Мама тебя спасет, — шепчу в экран, где крупным планом показывают фиолетовую мордочку Лунтика, — мама сделает все, что нужно, моя девочка.
Я вдруг кожей чувствую, что в комнате что-то неуловимо меняется, совсем тихий шорох сзади, легкое движение воздуха — и следом чужая мужская ладонь опускается мне на лицо, перекрывая нос и рот.
Кресло из-под меня вышибают, я лечу на пол, представляя, как упаду и ударяясь с размаху затылком, и все внутри съеживается от острого ужаса.
Но упасть мне не дают, меня перехватывают, кидая на диван, я больно врезаюсь копчиком и лопаткой.
— Не трогать, — отдает приказ знакомый голос, от которого мурашки по всему телу. Я приподнимаюсь и смотрю снизу вверх на него.
Арслана Сабирова.
Человека, которого я любила и которого предала.
3. Глава 3.
Сабиров
Найти ее труда не составило.
Не для меня, по крайней мере. Я мог бы сделать это и раньше, если бы захотел.
Проблема в том, что я не хотел. Ни видеть, ни искать Карину, ни знать ничего о ее судьбе.
Если выдирать человека из своей жизни, то навсегда, с корнями, со всеми метастазами, пущенными в сердце и в мозг.
Не сказать, что я справился с этой задачей идеально, скорее, мне так казалось.
Стоило только кому-то произнести ее имя, и вот уже все мысли о ней, чертовы воспоминания крутятся как заезженная пластинка, и чем бы я не пытался забить голову, она прочно сидит там.
Будто только и ждала момента, чтобы вылезти.
Я смотрю распечатанный документ на две страницы, в котором все, что нарыл Дамир. Немного, но мне хватает.
