Освободившись от ужасных объятий убиенных земляков, мы с детками, наконец, выползли из страшной ямы. Вечер был очень холодным. Прижимаясь к ветхим развалинам, вернулись обратно. А там уже ждал страшный, но спасительный заказ.
– Возьми, Ривка, – незнакомый мужчина протянул целую буханку черствого хлеба. Ты вернулась. Сходи-ка, прошу, на расстрел вместо меня. Не пойдёшь – доложу полицаям. Детей своих пожалей.
Пришлось сходить.
– Сделки были выгодными. Парнусым (люди, приносящие прибыль, идиш) не жалели ничего. Я ходила на акции, как называли эти расстрелы пьяные весёлые молодые убийцы, не меньше десятка раз
Сразу быстро оценивала, куда смотрит ствол пулемёта, и старалась стать как можно дальше от стартовой линии стрельбы.
Кошмар закончился в конце декабря. Как только немцы получили по зубам от Красной Армии под Москвой, расстрелы немедленно прекратились.
Многие полицаи испуганно притихли. Некоторые со страху, просто, разбежались.
– Придёт Сталин, повесят всех, – кричали они, напиваясь до бесчувствия
– Немцы также перепугались не на шутку
Стараясь переложить часть ответственности, гауляйтер Украины быстро распустил курени оголтелых нациков. Часть из них, как Бандеру, посадил, для близиру, в концентрационные лагеря.
Большинство полицаев попало прямиком в эсэсовские зондеркоманды немецкой армии. Они славились особыми изуверствами и звериной жестокостью – Гигантские костры Треблинки, пылавшие дома Хотыни, миллионы растерзанных, заваливших жуткие ямы Польши, Украины, Прибалтики – на их чёрных изуродованных душах
Будь проклята память улыбавшихся детоубийц, прикрывавшихся лозунгами о самостийности. После войны, они нечистотами осели в Канаде, Южной Америке, Европах, Украинах, Прибалтиках и прочих логовах недобитого фашизма.
Прокляты до седьмого колена и те, кто занимается их героизацией, кто приводит своих детей на факельные шествия в день рождения Бандеры и прочие слеты вампиров. Все погибшие старики, дети и беременные женщины будут являться им и их выродкам по ночам, в аду и смотреть на них, смотреть из своих незакопанных могил.
– Пусть бы они или их потомки, хоть раз, хоть единожды, услышали ночью нечеловеческий крик моей мамы, побывавшей ребёнком на том, настоящем расстреле. С самого раннего детства, помню, как она мучилась во сне. Это было ужасно. Это повторялось каждую ночь, до 6 мая 2007 года, даты маминой смерти.
Как ни прискорбно, я привык. Ко всему привыкаешь, особенно, когда пытка повторялась каждые сутки
– Один и тот же сон. Тот самый. За мной гонятся немцы и полицаи. Хотят убить, – виновато улыбаясь, дрожа и стуча зубами по краю стакана воды, оправдывалась мама
Когда умер папа, она очень переживала, что скончается во сне от того, что ее некому, некому, будет разбудить…
