Сочинения. Том 2 - страница 29

В современной теории науки существует понятие «картина мира» и дополняющее его «исследовательская программа» ученого. Если мы попытаемся (конечно, с определенной долей условности) представить себе картину мира врачей-эмпириков, нам следует разобраться с натурфилософскими основами их взглядов. С одной стороны, это непростая задача, поскольку в историографии отсутствует традиция такого анализа. Историки медицины в целом признают наличие связи исследовательской программы Галена с натурфилософией Платона и Аристотеля, но только потому, что об этом прямо и ясно пишет Гален[83]. Более того, он внимательно и аргументированно анализирует все то, что он заимствует от своих великих предшественников, как и все, с чем он не соглашается, либо развивает и дополняет. Нам достаточно очевидна взаимосвязь картины мира и исследовательской программы врачей-методистов с атомистической теорией во всех ее модификациях – от классики Демокрита до позднейших версий Эпикура и Асклепиада. Собственно говоря, Асклепиад вынужден был предложить свои особенные объяснения движения атомов именно в силу необходимости интерпретировать наблюдаемые в практике врача физиологические процессы[84]. Однако, уделив в своих работах достаточно внимания взаимосвязи клинической практики врачей-методистов[85] с натурфилософией атомизма, мы практически не анализировали вопрос о фундаментальной основе взглядов врачей-эмпириков. Более того, тексты Галена, ранее введенные нами в научный оборот, давали повод к заключению о довольно спокойном отношении великого врача к своим коллегам-эмпирикам. Трактаты Галена, публикуемые в данном томе «Сочинений», дают автору этих строк основания для постановки вопроса о необходимости более внимательного исследования взглядов представителей школы эмпириков.

По нашему мнению, весьма плодотворной является идея о наличии связи между практикой врачей-эмпириков и философией стоиков. Еще раз подчеркнем, что оппозиция эмпириков гиппократовской медицине с ее вниманием к идее опыта (а применительно к александрийской школе можно использовать и понятие «эксперимент») была сознательной и глубоко последовательной. Отвергать или не замечать результаты практики анатомических вскрытий можно было лишь в том случае, если твоя натурфилософская платформа состоит в принципиальном неприятии «скрытых случаев», сознательном отвержении задачи реконструкции невидимого по косвенным видимым признакам, ведь именно к «скрытому» и «невидимому» относятся физиологические процессы, протекающие в организме человека.

Эмпирики делили медицинское знание на «семиотическое», «терапевтическое» и «гигиеническое». Семиотическая часть, в свою очередь, подразделялась на диагноз и прогноз, терапевтическая – на хирургию, фармакологию и диетологию, а гигиеническая ветвь включала в себя понятия о сохранении здоровья и о том, что помогает выздоравливающему полностью восстановить здоровье. Параллельно с этим принципом классификации сведений о практических навыках врачи-эмпирики различали «составляющие» и «окончательные» части медицины. Деление на «составляющие» и «окончательные» очень напоминает по сути выделение двух классов добра, предложенное в то время стоиками. Они делили вещи, относимые к категории «добра», на способствующие, или «причинные» (ποιητικά), и «окончательные» (τελικά) части счастья. Друзья, например, являются «причинным», или способствующим, добром, в то время как справедливость и храбрость – «окончательное», или действительное, добро