Сочинения. Том 2 - страница 30

. Г. фон Штаден считает, что нечто похожее – параллельное различие между способствующим и окончательным добром – ранее предлагалось Платоном и Аристотелем[87]. В делении эмпириков «составляющие» части (συστατικά) медицины являются методами, имеющими ценность, например личные наблюдения, использование полученной информации и т. д. «Окончательные» части – это и есть, собственно, три ветви медицинского знания – семиотическая, терапевтическая и гигиеническая части медицины. Эта система эмпириков, очевидно, не оставляла места первым и главным компонентам медицины Герофила – «вещам, касающимся здоровья» (анатомии и физиологии), и «вещам, касающимся болезни» (патологии). Судя по всему, речь идет о сознательном споре с Герофилом и предложением систематики, призванной опровергнуть его рационализм[88].

Классификация медицинских знаний, предложенная Герофилом, безусловно, оказала большое влияние на Галена. Нетрудно заметить, что трехчастная структура медицинского знания, приводимая им в «Искусстве медицины», воспроизводит и развивает основные идеи Герофила. В силу этого и целого ряда других наблюдений мы высказали предложение выделить линию Гиппократа—Герофила—Галена, как главную в развитии рациональной медицины античности в плане преемственности знаний, методологии исследования и развития медицинской теории и практики[89].

Применительно к полемике эмпириков с Герофилом и его последователями представляется важным подчеркнуть тот факт, что ряд учеников Герофила либо врачей, учившихся у его учеников, относятся историками медицины к числу эмпириков, например такие значимые фигуры, как Филон с о. Коса и Гераклид Тарентский. Это лишь подтверждает нашу точку зрения на оппозицию эмпириков Герофилу как сознательное неприятие его методологии.

Мы предлагаем рассматривать школу пневматиков, игравшую, как известно, большую роль в медицине II в. до Р. Х. – I в., как некий компромисс между грубым эмпиризмом (отвергающим любое знание о скрытом) и наследием Герофила. Здесь вновь возникает вопрос о «картине мира», т. е. натурфилософской основе медицинских взглядов тех или иных врачей на свою профессию. Ранее, говоря об Аристотеле и Диокле, мы обращали внимание на потенциал идеи о важнейшей роли пневмы в обеспечении механизмов жизнедеятельности организма для снятия противоречий, имевшихся в их медицинской теории. Видимо, появление школы пневматиков и стало результатом востребованности этого натурфилософско-медицинского компромисса.

Одним из наиболее продуктивных компонентов медицинской системы Платона была идея психосоматического единства организма. В своих предшествующих работах мы показали, что она оказалась невостребованной медицинской теорией вплоть до Галена[90]. Именно Гален, более чем через пять столетий после Платона, развил ее до уровня одной из основополагающих в своей системе общей патологии. Важнейшим условием для столь глубокого понимания этого вопроса является принятие доктрины о бессмертии высшей, разумной части души, а следовательно, ее вечной жизни и идеи творения мира Богом.

Безусловно, от внимания таких крупных представителей школы эмпириков, как Гераклид Тарентский, не могла укрыться очевидная взаимосвязь между душевными переживаниями пациента, миром его эмоций и тяжестью протекания тех или иных заболеваний. Однако философия стоиков, особенно их этика, могла предоставить достаточный арсенал пояснительных возможностей для их врачебной практики.