Вскоре, потомок древнего мудреца стал сбивчиво объяснять, почему тяжелая удмуртская высокосернистая нефть никак не подходит к переработке на ультрасовременном оборудовании завода.
– Смею заметить, – продолжал он хвастливо, что Ваша российская нефтепеработка даёт не более тридцати процентов выхода дизеля и бензина, а наша, – все семьдесят пять
Однако, ничего не поделаешь, – При этом, он, указал взглядом в потолок, где, видимо, должны были находиться спрятанные микрофоны.
– Не прогуляться ли нам по берегу моря? Здесь, как-то дышится тяжело, – разгадав незамысловатый намек профессионального взяточника, я уверенно зашагал в сторону бурно шумящей стихии
– Конечно-конечно, Домнуле (господин, рум) Бланк. Пофтим – Пожалуйста
Тугой черноморский бриз был резок и прохладен, даже для декабря. Вращая глазами, Аристотель живописно помогал руками, объясняя радужные перспективы взаимовыгодного сотрудничества.
Разбавление тяжёлой удмуртской сернистой нефти лёгким чёрным золотом из арабских стран, плескавшимся в соседнем терминале, выглядело заманчивым и экономически неотразимым.
В громадной металлической бочке нефтяного резервуара размещался целый миллион тонн. Маленькой щепоткой Аристотель показал размер небольшой, по его мнению, просто микроскопической мзды за такое огромное дело. На самом же деле, вкупе со скромно потупившимся взором прохиндея, размер его взятки надо было, скорее, демонстрировать не пальцами, а большими охватами. Тем не менее, условия были, все равно, очень выгодными.
Совершенно случайно, в кустах, оказался и «белый рояль», в виде нескольких бутылок знаменитой «Вдовы Клико». По поводу удачной сделки, они рванули одновременным салютом, вместе с нашими радостными эмоциями.
Прошло не менее получаса. Удаляясь с пустынного зимнего пляжа и слегка пошатываясь от выпитого, я оглянулся. У самой кромки моря, будто ведя неспешную беседу, стояли опустошенные бутылки шампанского.
Пена, радостно вырвавшаяся из их многолетнего плена, полоснула в наших душах вспышками неуёмной энергии.
Приземлившись на морской песок, она легко и незаметно смешалась с неотличимыми, но неизмеримо большими, почти бесконечными, количествами пены, которая зародилась и взлетала от гигантских серых волн, разбивавшихся вдребезги о неприступные бастионы огромных бетонных пирсов…
ПО СИСТЕМЕ СТАНИСЛАВСКОГО…
Петрову надоело стареть. Скучное это дело. Да и внешний вид перестал нравиться. Грустно, но со временем, он слегка полысел. Спортом занимался ведь только в детстве. Поэтому, казалось, что понемногу, но стал вырисовываться предательский живот. На фоне высокого роста, это было пока не так заметно, но все же.
Приятели и сослуживцы тоже, к счастью, моложе не становились. Вместо девушек, хитов и политики, они взахлеб обсуждали различные диеты и участившиеся визиты к врачам. Но те помогали все реже.
– Старение – штука неприятная, но естественная. Ничего не поделаешь, – заявил Женька – старый товарищ по детским играм, выбившийся в профессора медицины
– Как не поделаешь?, – возмутился Серега, поглядев в зеркало и обнаружив там, вместо быстроглазого мальчишки, грустно-седеющего Петрова
– Можешь меня сфотографировать?, – неожиданно предложил он Женьке, – а лучше, возьми свой айфон и зафиксируй небольшое видео. Как я зайду, усядусь, произнесу пару заезжих фраз
– Уж не влюбились ли Вы, молодой человек? – заулыбался приятель. Однако встал и послушно приготовил к съемке мобильник последней модели. Ещё с детства, он любил все самое новое. Его отец – известный в Тирасполе гинеколог, любил задаривать любимого сыночка. И первые ласты во дворе появились именно у него, и велик спортивный, и даже воздушный пистолет, из которого можно было вовсю стрелять по лягушкам.
