Сочинения. Том 3. Великие революции. От Кромвеля до Путина - страница 13

В других подходах среди причин революции также фигурируют и новые проблемы, и неспособность общества к ним приспособиться, хотя и не в столь систематизированном виде, как у Дж. Голдстоуна. В марксистских исследованиях акцент, как правило, делается на невозможности обеспечить простор для новых экономических процессов в рамках сложившейся структуры старого общества, когда существующие производственные отношения становятся оковами для развития производительных сил. Для нас здесь интересно в первую очередь внимание к экономическим процессам, которые часто игнорируют исследователи других, немарксистских направлений.

Среди экономических проблем, обострявшихся в предреволюционное время, особо выделяется рост городов и его воздействие на развитие рыночных отношений. Как отмечал Баррингтон Мур применительно и к предреволюционной Англии, и к предреволюционной Франции, «центральная проблема сельского хозяйства состояла в том, как обеспечить зерном те классы, которые ели хлеб, но не выращивали пшеницу» (Moore, 1966. Р. 45). Вроете городских товарных рынков он усматривал один из ключевых индикаторов «буржуазного коммерческого импульса»[18]. Необходимость снабжать города продуктами питания и другими предметами потребления порождала проблемы, требовавшие выхода за пределы сложившихся местных рынков и использования рыночных отношений в более широких масштабах. Существовавшая в то время структура общества не могла безболезненно приспособиться к новой ситуации. Еще один фактор, действующий в том же направлении, – усиливающаяся интеграция в международную торговлю, в результате чего экономические отношения и социальные структуры отдельных стран становились все более зависимыми не от местных, легко контролируемых условий, а от колебаний мирового рынка[19].

Полемизируя с марксистской точкой зрения, Т. Скочпол и Э. Тримбергер утверждают, что решающую роль в возникновении кризисных революционных явлений играют не внутренние, а внешние факторы, к которым они относят «военно-политическое давление со стороны экономически более развитых зарубежных стран». Объективные противоречия в рамках старого режима для них – в первую очередь «политические противоречия в структуре и положении государств, находящихся под перекрестным давлением военных конкурентов на международной арене, с одной стороны, и ограничений существующей экономической системы и (в некоторых случаях) сопротивления политически значимых классовых сил внутри страны попыткам государства мобилизовать ресурсы для того, чтобы справиться с международной конкуренцией, с другой стороны» (Skocpol and Trimberger, 1994. Р. 122).

Наконец, многие исследователи обращают внимание на роль социальных барьеров в вызревании революционной ситуации. Традиционные механизмы вертикальной мобильности, препятствующие «открытию карьер талантам», не удовлетворяли новые элитные группы, появляющиеся в динамично развивающемся обществе. Так, одну из общих черт российской, иранской, мексиканской и китайской революций, протекавших (или, по меньшей мере, начавшихся) в 1905–1911 гг., усматривают в том, что «экономический рост породил новые социальные группы, важные с экономической и технологической точек зрения, но не имеющие доступа к власти» (Hart, 1987. Р. 11).

Итак, исследования революций дают богатый материал, позволяющий проиллюстрировать формирование революционных ситуаций: появление в обществе принципиально новых проблем, оказывающих давление на сложившуюся систему отношений в целом и структуру государства в частности; ограниченные возможности общества и государства адаптироваться к изменившейся ситуации из-за негибкости существующих институтов. Однако мозаика не складывается в цельную картину, поскольку эти проблемы рассматриваются в несистематизированной форме, с акцентом на один из типов проблем либо ограничений, а также применительно к ограниченному историческому периоду.