Партия инкарзии, через Москву и Лондон, долетела до Рима вполне благополучно. Предстоял, однако, самый главный, решающий тест – «на аппетит мушек», от которого зависели, и цены, и бесконечные условия контракта, ловко сплетенного пронырливыми чернявыми адвокатами из солнечной средиземноморской страны.
Для бизнеса было критически важно, чтобы инкарзия питалась с большим аппетитом, съедая как можно больше вредителей. Неделя испытаний тянулась бесконечно.
– Ваши мушки, из Советского Союза, оказалось, в два-три раза голоднее и прожорливее всех, известных в мире, видов Инкарзии, – радостно орал в трубку восхищенный голос нашего будущего партнера. Контракт был подписан по максимальным ценам
_____________
Экстраполируя эту историю на громкие успехи в Америке иммигрантов из бывшего Советского Союза, Михаил Абрамович – мой старый американский приятель, дважды сидевший по тюрьмам, заслуженный работник советской торговли, сделал своё, очень важное, по его мнению, философское умозаключение,
– Я был всегда убежден, – начал глубокомысленно произносить фразу, видавший виды, аксакал, аккуратно отрезая кончик толстой сигары и обмакивая его в драгоценный коньяк Луи ХIII, соблазнительно темневший в фирменной бутылке из горного хрусталя
Тщательно раскурив сигару, он продолжил,
– Я всегда знал и чувствовал, шо все живое, шо родилося и выросло в Союзе, таки является, и самым голодным, и самым конкурентноспособным во всей природе
Диалектика, бляха муха…
6 июня 1941, у отца был день Рождения. Впереди были длинные летние каникулы, наполненные детскими играми и почти взрослыми подработками.
Однако, 22 июня, над Сокирянами, вдруг, пронеслись тёмные стаи незнакомых самолетов-крестоносцев. Один из них, как-то очень буднично, сбросил одну бомбу, прямо у клуба. Взрыв, смертельно перепугав нескольких случайных прохожих, разметал ближайшие кусты и деревья.
В 12 часов дня, репродукторы, голосом Молотова, хрипло объявили о начале страшной Войны. Многие Сокирянцы, русские, украинцы, молдоване, включая молодых и задорных Абрама Зицера, Янкеля Вайнзофа, Нюму Высоцкого и Яшу Файнблата, сразу кинулись в военкомат. Они-то и успели на Войну, тем единственным и, как оказалось, последним эшелоном.
О плановой мобилизации, в условиях дикой неразберихи, в ту пору, не могло быть и речи. Государственная граница была совсем рядом, в соседних Липканах.
Советские войска отступали повсеместно, особенно на севере. Только немцы и румыны входить в Сокиряны, не очень-то и торопились. Выяснилось затем, что отважные пограничники в Липканах отдав свои жизни, оказали геройское сопротивление, сражаясь до последнего.
В Сокирянах, после ухода Красной Армии, воцарилось безвластие. Вернее, наш городок оказался в руках небольшого процента оголтелых погромщиков, безнаказанно убивавших, грабивших и насиловавших.
В отличие от правивших свой разбойный бал прорумынских кузистов, разогнанных своим же Королем, за пару лет до этого, те убийцы, назвавшие себя бандеровцами из Черновицкого куреня, были настоящими изуверами.
Круглосуточные грабежи, удары сапогами в живот беременных, потоки крови от зарубленных топорами, нечеловеческие крики истязаемых, наполнили многие улочки нашего местечка.
Даже вошедшие в город румынские части, были шокированы злобствовавшими нацистами. Для срочного наведения порядка, пришлось, скорым военно-полевым судом, осудить и расстрелять нескольких отъявленных убийц-погромщиков. Правда, расстрелять, наряду с группой евреев, осмелившихся оказать вооруженное сопротивление. Казалось, что порядок был восстановлен.
