Над пятыми этажами хрущёвок…
Пожар в Архитектурном институте,
Андрей Вознесенский:
Пожар в Архитектурном!
По залам, чертежам,
амнистией по тюрьмам —
пожар, пожар!
По сонному фасаду
бесстыже, озорно,
гориллой краснозадой
взвивается окно!
А мы уже дипломники,
нам защищать пора.
Трещат в шкафу под пломбами
мои выговора!
Ватман – как подраненный,
красный листопад.
Горят мои подрамники,
города горят.
Бутылью керосиновой
взвилось пять лет и зим…
Кариночка Красильникова,
ой! горим!
Прощай, архитектура!
Пылайте широко,
коровники в амурах,
райклубы в рококо!
О юность, феникс, дурочка,
весь в пламени диплом!
Ты машешь красной юбочкой
и дразнишь язычком.
Прощай, пора окраин!
Жизнь – смена пепелищ.
Мы все перегораем.
Живешь – горишь.
А завтра, в палец чиркнувши,
вонзится злей пчелы
иголочка от циркуля
из горсточки золы…
…Все выгорело начисто.
Милиции полно.
Все – кончено!
Все – начато!
Айда в кино!
АЙДА В КИНО!
Деревянные подрамники,
Выбеленные ватманом…
Вознесенский в моём сознании
Стал совсем другим –
Таким бунтарским и мятежным –
Франсиско Гойей?
Да, Гойей!
Эй Гойя! Гойя!
Этот вибрирующий длинный звук этого имени –
Йа-я, йа-я-я-я…
Эхо космоса в Лужниках!
Его – Вознесенского – надрывного голоса!
Среди криков
Тысяч благодарных поклонников
И громом их аплодисментов!
А потом…
Он стал Мэрилин…
Он –
Вознесенский…
Совершенно неожиданно
Он заговорил о ней её голосом!
Он не рисовал её портрет –
Просто он превратился в НЕЁ!
В несчастную суперзвезду!
Сегодня Мэрилин – это Гойя,
Гойя – это Мэрилин:
Я – Мэрилин, Мэрилин,
Звезда, звезда.
Героиня на героине…
Кому нравятся мои горящие цветы?
Кто говорит по моему телефону?
Кто снимает штаны
В моей гостиной?
Это – невозможно, это – ужасно!
И самоубийство – непереносимо!
Ужасно, словно смех студийного босса!
Я помню Мэрилин.
Ее видели, как мне напоминают,
Водители автомобилей в ночном кино «драйв-ин»,
На стометровых экранах
Под россыпью мигающих звезд ночью –
В прериях, в степях,
В перерывах, во время рекламы…
Мэрилин тяжело дышит
Пока Билли Кид мастурбирует в толпе автомобилей
За рулем своего подержанного джипа,
Заменив ворованного коня сегодняшним мотором…
Откуда Билли взялся?
В первый раз его видели вчера –
Он стоял в позе, словно из фильма
«Ровно в полдень»
(Один из лучших вестернов
Американского кино – 1952 год),
С украденными им четырьмя Оскарами
за этот фильм,
И пел:
«У дьявола есть пистолет…»
Она в последний раз
Проверяет косметику на своём лице,
В отражении хрустального бокала Редел,
Который элегантный хулиган Роберт
Кладет ей в сумочку
На вечеринке в Белом доме, шепча:
«Эта форма бокала
Направляет вино в нужную полость рта,
Чтобы подчеркнуть его терпкость…»
Джон стоит рядом и, улыбаясь,
Кивает своей благородной головой…
Ковальчик в своей постели,
Осадок на дне хрустального бокала Редел…
Ей еще хочется пить, во рту пересохло,
Неожиданно понимает, что
Попала в бедственную убийственную ситуацию!
И она вдруг – перед лицом своей
Няни из её детского приюта:
«Норма Джин! Перестань!»
Мэрилин выбегает на улицу,
Чтобы потеряться в вязах…
«Норма Джин»!
Няня ей кричит!
Её холодное-холодное тело
В холодных-холодных простынях…
Разбитое стекло
На антикварном паркете…
Среди вязов её ждет Билли Кид,
Смотрит в жерло пистолета дьявола,
Кричит:
«На счет «три!»
Мэлор – репортёр, который все знает о бандитах,
Увидев «пистолет дьявола»,
Стенографирует происходящее…
