– Что вы там увидели? Я могу привезти вас сюда завтра. – Глеб сделал музыку тише и посмотрел на меня, сидящую на заднем сиденье с ворохом пакетов.
– Точно такого же медведя мне подарила когда-то мама. Потом его выкинули. Помню ту страшную трагедию. Я плакала, у меня случилась истерика, и я бегала по помойке и искала его в мешках с мусором. Так и не нашла. Домой вернулась грязная, вонючая. Меня за это побили половой тряпкой и отправили мыться. Медведя назвали ненужным хламом и сказали, чтоб я о нем забыла.
– Сочувствую…А где сейчас ваша мама?
– Мама умерла, когда я была маленькой…А отчим выкинул все, что ей принадлежало, кроме украшений…Их он заложил в ломбард и так и не выкупил. Там было мамино колечко и браслет. Больше у меня не было ни игрушек…ни украшений.
Больше он ничего не спрашивал, а я молча смотрела в окно. Иногда чувствовала, как Глеб поглядывает на меня, потом он включил музыку и приоткрыл окно, впуская свежий воздух, и, тряхнув головой, попыталась избавиться от воспоминаний. В конце концов я куплю себе этого медведя завтра и, вообще, еще много всего себе куплю. Пусть я никогда не стану принцессой, но я хотя бы ненадолго себя ею почувствую.
Под ошарашенные взгляды Виолетты и Гройсмана Глеб заносил пакеты с вещами наверх. Я ликовала и с трудом сдерживалась, чтобы не показать этим снобам язык.
Оказавшись в своей комнате, я врубила музыку и все перемеряла снова. Я скакала по кровати в разных платьях, вертелась перед зеркалом, надувала губы и строила себе глазки. Я даже представляла, как Айсберг увидит меня в этих платьях, как будет снимать их с меня своими большими руками…и смотреть. Так смотреть, как никогда не смотрел, а потом он войдет в меня, и я забуду обо всем на свете. От мысли об этом вспыхнули щеки и заныло внизу живота. Одновременно понравилось думать о нем и нет… Я не понимала, что именно чувствую, не понимала своего влечения к этому человеку. И не могла пока в этом разобраться. Он ударил меня, и я должна его ненавидеть…Но я знала, что рылась в его вещах, и это было ужасно некрасиво. Мне хотелось представить себе, как он приедет, как обхватит мое лицо ладонями и извинится за пощечину. Я даже слышала его голос у себя в голове «Марина, прости меня». Он будет ласкать меня, трогать между ног…рука скользнула вниз под трусики. Растирать меня там вот так. Глядя себе в глаза в зеркало, я терла свой клитор, покрываясь мелким бусинками пота, представляя, что это его руки…было приятно, горячо, даже что-то поднималось внутри, но оргазма не случилось.
Позже я с любовью развешивала все купленное в шкафы, раскладывала по ящичкам. Когда в доме стихли все звуки, я забралась на постель, достала купленный шоколад и наелась им до отвала. Так и уснула на в куче развернутых фантиков.
Утро началось для меня с того, что все купленное мной выносили из комнаты. Я вскочила с постели и прямо в ночнушке побежала за слугами.
– Куда? Зачем? Я все это только купила. Вчера! Куда вы это несете?
Меня трясло от непонимания, от ощущения отчаяния и разочарования. Они уносили все, что я купила, паковали в мусорные мешки и вышвыривали на улицу в контейнер.
– Отдайте! – орала я и бежала следом, хваталась за пакеты, колотила по их спинам. – Кто вам позволил все это выбрасывать? Вы ненормальные! Это же стоит денег! Больших денег! Я все это купила! Кто вам позволил?
– Я!
От звука голоса подпрыгнула и резко обернулась. Айсберг стоял внизу, разодетый, как для журнала, в светло-голубую рубашку, темные штаны, которые прекрасно подчеркивали его рост и длинные ноги.
