Врать я умела, причём без всякого зазрения совести (это если ложь во благо). Нет. Поначалу, муки совести снедали меня и доводили до неприятного состояния лёгкой паники, но со временем, приобретая так называемую взрослую мудрость, я поняла, что есть ситуации, в которых иначе не обойтись. Наверное. Во всяком случае искренне в это верила.
Доктор тем временем доковылял до белоснежной двери, украшенной золотистым орнаментом в центре и по бокам. Открыл и негромко позвал кого‑то.
— Скажи господину Сирейли, что его гостья проснулась.
Хм. А это имя мне было незнакомо.
Странно. Думала, он сейчас позовёт того самого, как его?
Ай, не важно.
Опустила взгляд вниз и с облегчением обнаружила, что была одета в льняную бежевую пижаму, простенькую на вид, плотную и непросвечивающую.
— Постойте, — остановила я доктора. — А кто меня одел?
— Служанка, конечно, — поспешил заверить меня старичок. — И я рад, что память ваша в порядке.
Выйдя в коридор, он махнул мне рукой, прежде чем молча закрыть за собой дверь.
Я осталась одна в просторной светлой комнате, где сквозь белоснежную кружевную тюль пробивались ранние солнечные лучики.
— Красота…
Вздохнула и, кряхтя, встала с кровати. Мышцы мои неприятно ныли, будто по мне прошёлся минимум слон, максимум целое стадо носорогов.
— Ах, да, карета же перевернулась, — припомнила я минувшее. Ушибы на коленях дали о себе знать.
Уф. Не раскисать!
Улыбнулась новому дню и поспешила подойти к окну, шлёпая босыми ногами по полу.
— Ага… Ну здравствуй, Мэнвуд. — С этими словами я выглянула в окно.
С вершины холма открывался прекрасный вид на город, расположенный в низине, на берегу моря. Оранжевая черепица на крышах невысоких домиков, выстроенных рядами‑улочками, поблёскивала под солнечными лучами, рождая интересные блики. Площади: одна, вторая и даже третья, были видны отсюда, как на ладони. Идущие туда‑сюда люди в цветастых нарядах казались такими крохотными, как муравьи. Женщины в длинных платьях наверняка для того и таскали за собой солнцезащитные зонтики, чтобы не изжариться под палящим зноем. А изрезанная кривая линия песчаного пляжа наводила на мысль — а не на курорт ли это?
Однако стоящие на рейде многопалубные деревянные корабли — галеоны, бриги, каравеллы, — не уверена, что правильно определила их виды, наводили на нерадостные мысли. Я не знаю, где очутилась. Абсолютно точно. В уме ни одной мысли, способной пролить свет на эту загадку. Но ясно точно: флешмоб — разыграй Анечку — явно затянулся.
— Как самочувствие?
Я отвлеклась от созерцания города и обернулась.
Ах, так его зовут Сирейли Праудмор?
Вот я и узнала его полное имя.
— Мм‑м?
Герцог из моего вчерашнего сна, бр‑р‑р, точнее нынешней действительности, вопросительно на меня уставился.
— Тело ноет, ушибы дают о себе знать, — честно призналась ему.
— Я надеюсь, ты не держишь на меня зла, что я тебя столь бесцеремонно усыпил ароматической солью.
— О!
Теперь я начала больше понимать произошедшее. Он подумал, будто я стукнулась головой, а мои сумбурные непонятные речи расценил как результат происшествия? Усыпил, вызвал доктора, позвал служанку, чтобы меня переодели.
Картина в общем‑то ясна. Осталось узнать про одну маленькую, но весьма существенную деталь…
— Но как?
— Ты наблюдала воочию уничтожение браслета — бесполезная безделушка, научное открытие разных свойств металлов, которое использовали таким вот чудовищным способом.
