Впрочем, Лев просто вошел в кабину лифта и без капли сострадания ответил:
— Она не моя.
К нему присоединились телохранители. И створки закрылись.
А я стояла в коридоре и не могла поверить, что это все. Причем не просто все — ситуация оказалась куда хуже, чем я могла представить. Дочь больна, Максим потерял работу, потому что компания его родителей обанкротилась. Мы живем на съемной квартире. Я пришла унижаться перед губернатором, чтобы выклянчить денег на здоровье ребенка, а в итоге ни денег, ни надежд. И унижения получила в разы больше, чем рассчитывала.
И самое главное — его запах. На мне. Лифт закрылся, а я до сих пор ощущала боль от его рук. Вспоминала, как он держал меня за волосы. И его губы находились так близко от моих.
Нет. Я этого так не оставлю. Раз уж мы с ним встретились, то я пойду на все ради дочки. Абсолютно на все.
Забыв о гордости и чувстве долга перед законным мужем, я сбежала по ступенькам и бросилась жать на кнопку лифта. Этажом ниже. Не дала ему уехать. Использовала свой последний шанс.
Створки раздвинулись. И на меня смотрела пара бодигардов. Здоровых амбалов такого же телосложения, как у Бакая. Только взгляд у этих парней был глупым. Пустые тупые глаза. А мой Лев — он другой. Он совершенно другой. Пускай каким бы жестким он ни стал, я все равно прекрасно знала, что он чувствует "что-то". Он сам это признал. Он все еще питает ко мне чувства. Какими бы они ни были. Как бы извращенно он меня не желал. Я буду за это держаться, если это поможет решить мои семейные проблемы.
— Лев, я сделаю ради дочки все! Абсолютно все!
— Эй, барышня! — не позволяли мне протиснуться в лифт сразу четыре наглые руки. — Вы куда вообще лезете?! Губернатор спешит на встречу!
Но я цеплялась за эту последнюю возможность как за соломинку. Я не верю, что судьба просто так занесла нас в регион, где Лев добился успеха и стал главой области. Да, я этого не знала. Страна большая, я не следила за новостями, была занята ребенком. А Максим сказал, что хочет уехать как можно дальше от места, где его все знают. И вот в итоге я здесь. Стою перед ним на коленях. Склоняю голову. Готова хоть бить себя плетками, хоть раздеться перед ним догола. Да хоть сделать ему минет в присутствии охраны. Мне все равно. Лев может мне помочь. И я приложу для этого усилия.
— Я сделаю все, что ты попросишь! Клянусь! Желаешь отомстить — отомсти, поиздевайся! Но дай мне денег на лечение Алины! Умоляю!
Лев дал сигнал телохранителям, и те освободили лифт.
— Поедете на соседнем, парни. А я тут потолкую с девушкой тет-а-тет. Нам надо утрясти один вопрос. Ждите возле машины. — Мордовороты вышли, я робко шагнула к Бакаю. И створки закрылись. Свет стал приглушенным. Он смотрел на меня, а я на него. — Ты уверена, что тебе это нужно, Катя?
— Да. Уверена. Я готова заплатить за помощь любую цену.
— Честно? Любую? — склонил он голову набок, словно пытался увидеть тайный смысл в моей мимике. Бакай прищурился, нажал на кнопку. И мы тронулись. — Это интересно. Вот только я не хочу от тебя абсолютно ничего. Вот в чем проблема. Все, что было между нами — оно давно себя отжило. Остался только пепел и ненависть. Что из этого может получиться? Даже если ты по-прежнему красива. И шикарно пахнешь. Словно в наши лучшие годы. Когда мы трахались по два, а то и три раза каждый день.
— Ты просто обязан мне помочь, Лев. Ты многого не знаешь. Я тебе просто не сказала. Но эта девочка — моя дочка. Алина. Она… — у меня на языке застыло предложение о том, что зачат ребенок был в ту самую ночь. Нашу прощальную ночь, после которой я к нему уже не вернулась. Сказать не получалось, я не решилась сделать это с ходу. — Она для меня — абсолютно все. И я пойду на любые жертвы, только бы ребенок был здоров и счастлив.
