В понедельник население чудо-страны, получив необходимые справки, отправилось в магазины. Брали все, что видели. Трудно устоять и взять одну шоколадку, если знаешь, что денег за нее платить не надо. Рука так и тянется за второй, потом за третьей… Образовались очереди в кассы из-за предъявления документов и по случаю постоянного возврата товара. К слову, вместо привычных кассирш за кассами сидели серьезные молодые люди в добротных костюмах и при галстуках. Оказалось, новое мышление работает пока не на сто процентов, и по совести мало кто отоварился, в основном нагрузились, так сказать «про запас». Молодые люди строго указывали на данные паспорта, и пристыженные обыватели несли лишний товар на полки.
Но хуже всех пришлось одиноким тунеядцам. Без справки с работы никто не собирался давать им продукты. Ни слезы, ни мольбы не помогали.
– Оставьте товар и не задерживайте очередь, – как автоматы повторяли несчастливцам контролеры.
Через пару дней контроль сделал свое дело – люди успокоились, попривыкли и паспорт, с вложенной в него справкой, или пенсионное удостоверение стали эквивалентом денег.
Через неделю магазины приобрели обычный вид. Люди заходили в них сугубо по делу, то есть, чтобы взять необходимый товар. В промтоварных и мебельных магазинах особого ажиотажа не наблюдалась из-за скудности ассортимента. Правительство успокоило народ, пообещав исправить в ближайшее время эту недоработку.
К слову, тунеядцы пропали как класс. Засунув свои амбиции в глубокие пустые карманы, они устроились на работу. Престиж профессии значения не имел – кушать хочется всем: и профессору, и ассенизатору.
Даже сосед Николаша, никогда нигде толком не работавший, промышлявший сдачей пустых бутылок, устроился грузчиком в магазин. Правда, несколько раз он приходил к родителям Якова попросить то хлеба, то соли и к соли, пытаясь оттянуть свое устройство на работу. В один не самый лучший день он появился на пороге квартиры Бероевых и, как обычно, завел свою песню:
– Тетя Люба, что за жизнь настала – без справки как без рук. Помогите. Дома стерильно, как в операционной. Хоть бы крошка завалялась.
Мать Якова, уставшая содержать бездельника, молча намазала маслом кусок хлеба, а когда губы Николаши сложились в трубочку для воздушного поцелуя, что являлось предвестником очередной просьбы, показала ему свой паспорт, в котором красовалась запись о единственном сыне и пристыженный Николай, поблагодарив тетю Любу за доброту, пошел искать работу. А уже к вечеру довольный сосед возвратился домой, неся заслуженную авоську с продуктами.
Начался бум поездок на юг! Билеты бесплатные! В самых сладких снах не могло такое присниться! Даже семья Якова никогда не выезжавшая дальше областного центра, собиралась в путь.
Однажды, придя с работы, отец Якова скомандовал:
– Так, семья, собираемся на юг! Сегодня написал заявление на отпуск, на днях отправляемся.
– Герман, ты хорошо подумал? – спросила мать, – а как же твои клиенты? Как заказы?
– Какие клиенты-шлиенты? Люба, да когда же ты думать начнешь? Ну что мне теперь с этих клиентов? Что они мне могут дать? Закончились клиенты. Теперь все в общую очередь в государственное ателье пожалуйте, – злорадно, но одновременно и с облегчением парировал отец, – Ты посмотри, что вокруг делается! Симоновичи уже завтра вылетают в Крым, а Ивановы три дня назад уехали и никому не сказали, подлецы. Все втихомолку делают.
