– Ура-а! – закричал Яков, – мы едем на юг! Папа, а куда поедем?
– Сынок, завтра подумаем об этом. Куда билеты будут, – махнув рукой, ответил отец.
В эти счастливые несколько дней сборов на юг главным в квартире стал огромный чемодан, обосновавшийся на диване, в открытую пасть которого каждый день добавлялись очень приятные глазу вещи: кепки, шорты, шлепки, надувной круг для мамы, не умеющей плавать.
Но неожиданно южный бум потерпел крах. Неорганизованные отдыхающие, не отдохнувшие и злые, возвращались домой – снять жилье, вернее жить в благословенных южных краях стало негде! Квартиросдатчики, не видя замены денежным знакам, давали приезжим от ворот поворот. Можно было брать с приезжих плату продуктами, но как-то несолидно выглядел такой бизнес. Остались, конечно, в теплых краях и родители, и родственники с друзьями, но это был уже не тот размах.
Власти в таком повороте событий ничего дурного не видели. Наоборот, без усилий был полностью закрыт теневой рынок квартирных услуг. Отдых стал полностью окультуренным – только по путевкам профсоюзов. Транспорт избавился от ненужных перегрузок, а города на морских побережьях от нехватки рабочих рук. Квартиросдатчикам пришлось устраиваться на работу, чтобы не пропасть с голоду.
Чемодан убрали с дивана до лучших времен, то есть до получения профсоюзной путевки, а это значит – на очень неопределенное время. Яшка еще несколько дней, глядя на ставший каким-то одиноким диван, не верил в такой облом. Все казалось – вот сегодня мама опять достанет огромный чемодан, раскроет его пасть, и сборы на юг продолжатся.
За лето все устоялось и казалось, уже давным-давно никто не пользовался деньгами. Удивительно, но отмена денег очень положительно сказалась на работоспособности трудящихся. Оказалось, самое важное в жизни не деньги, а еда. Можно было достать из укромных местечек когда-то с любовью сложенные туда денежные знаки, и сходить с ними в отхожее место – на большее они не годились. Да если уж быть объективным, то и для указанного места не очень-то хрустящие бумажки подходили.
А вот без еды не долго протянешь. Это понимал каждый член коммунистического общества. Умирать с голоду никто не хотел. А Работы хватало всем. Предприятия теперь не зависели от бюджетных или внебюджетных средств. Поэтому каждому работающему поручался определенный небольшой участок работы, и требование было только одно – безукоризненное выполнение своих обязанностей. Любому обратившемуся за работой всегда находилось дело.
Тяжело пришлось пьяницам и прогульщикам. Через месяц после наступления коммунистической эры вышел закон, гласивший, что третья запись в трудовой книжке об увольнении за прогулы или пьянство означает для уволенного голодную смерть. Брать на работу такой несознательный элемент никто не имел права. Но странно – истощенных трупов или бомжей на улицах не было видно. Ходили слухи о каком-то месте, в которое свозят несознательных граждан. Сознательность трудящихся, боящихся потерять работу, подняла производственные показатели во всех сферах деятельности, и экономика страны за короткое время сделала гигантский рывок вперед.
Вторая, не очень приятная перемена ворвалась в жизнь людей первого сентября.
Нарядных детишек, пришедших в школы после летних каникул, ждала не очень приятная новость. Оказалось, многим из них придется уйти из родных школ в другие. Связано это было с гигантской работой, проведенной руководством страны по делению населения на пять категорий.
