Если маньяк выглядит так, как описала Маргарита, не мог ли он замаскироваться для того, чтобы скрыть свою личность? Старые выпускники школы искусств умели создавать свои лица заново с помощью грима. Почему бы не поднять их архивы, расспрашивая о самых талантливых? Мужчина средних лет – значит, необходимы дела двадцатилетней давности. Мог ли он знать Белоухого, чтобы выбрать такую внешность? Есть ли здесь какой-то личный мотив?
И от чего же в итоге умирают жертвы, если не от травм? Увеличение дозы морфия? Удушение? Почему заключения экспертов Швец еще не видел? Это кому-то не выгодно?
Детектив включил телефон, зашел в галерею и решил просмотреть изображения с выезда. Так, лицо без глазниц, грязные волосы, шея… Синяя. Но несколько темнее, чем остальные части тела. Есть ли след укола? Нужно вызвать Стэна и попросить бумаги со всех жертв. Он-то точно знает, что унесло жизни на самом деле.
Швец закрыл фотографии и набрал Лори. Девушка долго не брала трубку.
– Я еду с патруля обратно. Скоро буду. Ты что-то хотел?
– Кажется, я начинаю разбираться, в чем дело.
– Отлично! – даже по голосу было слышно, как Лори довольна.
Детектив отложил телефон, и посмотрел в пустую чашку. На дне булькали остатки исходной кофейно-сахарной смеси.
Прошло примерно минут десять, прежде чем Лори вернулась в кабинет. Она положила на стол пакет, облокотилась на стену и уставилась на Швеца.
– Что нужно?
– Мне необходимы все последние заключения Стэна. Я подозреваю, что смерти были от передозировки морфия, а не от увечий. После этого – список всех аптек и подпольных дельцов, которые им торгуют. Насколько я знаю, препарат довольно устаревший, и найти его тяжело.
– Окей, – кивнула девушка. – Еще?
– Еще… Да! Допроси официально священника. Меня напрягает то, что он знал всех жертв и работал везде, где рядом были найдены тела. Если допрос ничего не даст – запрашивай у колледжа искусств дела выпускников, примерно 10—20 лет назад. Нужны самые талантливые. Соври что-нибудь, а то эти придурки за своих пекутся больше, чем ты за баб.
– А это тут причем?
– Притом, что лицо можно нарисовать. Волосы – парик. Шрам – грим.
– С чего ты взял? – Лори села, достав из пакета коробку печенья. Она пододвинула ее к детективу, молча предлагая угощаться.
– С того, что, как член обратной стороны структуры, я знаю в лицо большую часть города. И описание жутко похоже на того, кто никогда не убьет ребенка или женщину для утехи. Его хотят подставить, но зачем? По своим каналам мне тоже нужно кое-что пробить. Возможно, мы нападем на след в ближайшее время.
– Но описание уже есть! Отпечатки! Мы уже напали на след!
– Вот именно поэтому ты не глава отдела, – усмехнулся Швец. – Вспомни, сколько раз только в нашей практике в первый раз брали не того, кого нужно. Скольких казнили до того, как я нашел «Кошачьего ангела»? Скольких студентов-наркоманов забили до смерти, пока я не отыскал этих Эмили и Ника? Правда он все равно умер, как и все, кто потребляют. Говорят, кричал так, что стены дрожали.
– Ладно, ладно, – начала сдаваться Лори.
– С тебя самая отвязная шлюха с этой улицы, если я окажусь прав!
– Извращенец! – фыркнула брюнетка, вызывая медика в свой кабинет.
Стэнли Уилфорд упорно пытался не заснуть рядом с телом очередной проститутки, когда из рации раздался голос его коллеги. Мужчина поправил свои растрепанные седые волосы, съехавшие очки, одернул халат. Едва не забыв оставить инструменты и убрать тело в специальный холодильник, штатный медик все-таки забрал бумаги из-под операционного стола и направился вниз, в отделение полиции. Его лаборатория находилась на третьем этаже участка, и непосвященные не знали, что она вообще существует. Потайная лестница скрывалась посреди бесконечных шкафов архива так глубоко, как никто никогда не заходил. Но пыльный путь постоянно приходилось проходить Уилфорду.
