Сохраняя веру - страница 48

3 октября 1999 года

К счастью, полиция заставила и Иэна Флетчера, и членов странного ордена пассионистов, и полсотни простых зевак покинуть нашу территорию. Но к сожалению, все они убрались недостаточно далеко. Всего лишь в полумиле от дома проходит дорога, а это общественное место, и там они имеют право находиться. Поэтому мы видим их из окон. А значит, они нас тоже видят. Вера беспокойная, все время хнычет, но поиграть в саду я ей не разрешаю. Стоит мне высунуть нос из дому, поднимается шум. Что же будет, если выйдет она? Сегодня мне даже мусор пришлось выбрасывать за полночь, чтобы не попасться репортерам. Потом я прокралась мимо качелей к дубам и села под крону одного из них.

– О чем задумались?

Я подскакиваю. Передо мной Иэн Флетчер с горящей спичкой в руке. Он зажигает сигару, сует ее в рот и затягивается.

– Вы опять вторглись на мою территорию. Я могу заявить на вас в полицию.

– Знаю, что можете, но думаю, вы не станете этого делать.

– Ошибаетесь. – Я встаю и направляюсь к дому.

– Пожалуйста, не надо никуда звонить, – тихо говорит Иэн Флетчер. – Я видел, как вы ходите по комнате, куда-то собираетесь, и просто решил спросить о вашей матери. Без свидетелей. – Он машет рукой в сторону машин, столпившихся на обочине.

– Что именно вы хотите спросить?

– С ней все в порядке?

Я киваю, не отрывая взгляда от его лица:

– Не благодаря вам.

Это мое воображение или Иэн Флетчер действительно покраснел?

– Да, мне жаль. Я не должен был… – Не договорив, он качает головой.

– Не должны были что?

Его яркие горящие глаза продолжают удерживать мой взгляд.

– Просто не должен был. И все.

– Иэн Флетчер извинился? Жаль, я на пленку не записала.

В следующую секунду его уже нет поблизости. Только тлеющий сигарный пепел у моих ног доказывает, что он здесь был.

4 октября 1999 года

На следующий день я приезжаю в медицинский центр, где доктор Уивер планирует повторное обследование сердца моей мамы, и, к своему удивлению, нахожу ее сидящей на диване рядом с Иэном Флетчером.

– Мэрайя, – говорит она, как будто мы собрались пить чай, – это мистер Флетчер.

Я так сжимаю Верину ручку, что бедный ребенок вскрикивает.

– Мы знакомы. Извините, мистер Флетчер. Можно тебя на минутку?

Волоча Веру на буксире, я отвожу маму в сторону:

– Не хочешь объяснить мне, что он здесь делает?

– Успокойся, Мэрайя. А то у тебя самой будет сердечный приступ. Я пригласила мистера Флетчера… – мама оборачивается и с улыбкой кивает ему, – чтобы он мог сделать свой репортаж и убраться к чертям из нашей жизни. Пускай себе снимает что хочет. Мне скрывать нечего.

– А если, – говорю я, потирая двумя пальцами переносицу, – он приклеит тебе ярлык зомби или вампирши и продолжит ошиваться вокруг нашего дома? Почему ты думаешь, что он сдержит свое обещание?

– Потому что знаю.

– Превосходно! Мне все ясно. Ну а Вера? – Я сжимаю руку дочери. – Она тоже не хочет его видеть.

– Ребенок реагирует на твои флюиды, дорогая.

– У меня нет никаких флюидов. Их вообще не существует.

– Бог тоже не существует, правда? – Мама невинно улыбается.

– Ладно. Нужен тебе этот цирк шапито – пожалуйста. Хочешь, чтобы Иэн Флетчер тебя снимал, пускай снимает. Но от нас с Верой он и слова не услышит. Будь добра объяснить ему это, если тебе здесь нужна моя компания.

Иэн Флетчер вместе с несколькими операторами и исполнительным продюсером втискивается в кабинет для исследований. Он обещает не касаться никаких тем, кроме здоровья моей матери, а когда я спрашиваю, есть ли у него разрешение на съемку, самодовольно демонстрирует мне мамино письменное согласие и согласие руководства больницы. По его распоряжению убирают лишние каталки, вносят софиты. Он хмурится, когда я отвожу Веру в сторону, чтобы она не попадала в кадр. Сама я встаю рядом с больничным администратором, приставленным наблюдать за ходом съемок. Мы похожи на двух сторожевых собак. Как только Флетчер жестом просит оператора наклониться через плечо врача и крупным планом снять мамину медицинскую карту, я вмешиваюсь: