Красота, благодаря своему отвлекающему воздействию, служит отличной маскировкой. Чистота черт, которые хороши даже спросонья, стройность ног, так стремительно пересекших дворик, – все это только приманка. Дым и зеркала, необходимые для того, чтобы чудеса, якобы творимые девочкой, выглядели эффектнее. Вера Уайт способна видеть Бога и воскрешать мертвых точно так же, как и сам Иэн.
8 октября 1999 года
– Это равви Даниэль Соломон, – говорит Мэрайе раввин Вайсман.
Мужчина в «вареной» рубашке протягивает руку:
– Надеюсь, имя мудрого царя досталось мне не просто так.
Не отвечая на его улыбку, Мэрайя обнимает Веру, которая, прижавшись к ее бедру, опасливо посматривает на незнакомого человека.
– Я из Боулдера. Возглавляю конгрегацию «Бейт ам хадаш», – говорит Соломон.
Глядя на его одежду и длинные волосы, собранные в хвостик, Мэрайя думает: если ты раввин, то я английская королева.
– «Бейт ам хадаш», – объясняет он, – значит «Дом новых людей». Мы представляем современное направление в иудаизме, совмещающее каббалистическое учение с элементами буддизма, суфизма и традициями коренного населения Америки. Нам бы хотелось побольше узнать о Вере.
– Видите ли, – отвечает Мэрайя, – мне, в общем-то, нечего вам рассказать.
Она бы и в дом раввинов не пустила, просто очень уж невежливо держать их на крыльце. Отправив Веру в игровую комнату – слушать предстоящий разговор девочке не стоило, – Мэрайя говорит:
– Во время нашей прошлой встречи, равви Вайсман, у меня создалось впечатление, что вы думаете, будто я заставляю ребенка что-то изображать.
– Знаю. Но я засомневался и взял на себя смелость пригласить равви Соломона. Дело вот в чем, миссис Уайт. После того как вы вышли из синагоги, случилась очень странная вещь: супруги, у которых были большие проблемы в отношениях, вдруг помирились.
– Что же здесь странного? – спрашивает Мэрайя и, подумав о Колине, чувствует знакомое покалывание в груди.
– Поверьте, – отвечает раввин, – эти двое были совершенно непримиримы, а после того как вы привели Веру, их как будто подменили. – Растопырив пальцы, он поднимает руки. – Я пока не нахожу всему этому внятного объяснения, но мне попалась на глаза статья о вашей маме, и я подумал, что кто-нибудь на моем месте усмотрел бы связь между Вериным приходом в нашу синагогу и примирением той пары. А еще я вспомнил выступление равви Соломона на совете раввинов. Это было года два назад, и речь шла о том, возможно ли в наше время появление пророка. Я сказал, что Бог, вероятно, подаст нам какой-то знак: сообщит о скором наступлении мира в Израиле или подскажет, как победить палестинцев. Ваша дочь ничего подобного не слышит. Но равви Соломон считает, что Божественное откровение будет касаться не борьбы с нашим врагом, а сферы межличностных отношений. Разводы, жестокое обращение с детьми, алкоголизм, то есть социальное зло. Вот что Господь, вероятно, поможет нам искоренить.
Мэрайя смотрит на равви Вайсмана, не меняясь в лице. Равви Соломон прокашливается:
– Миссис Уайт, могу я поговорить с Верой? – (Мэрайя смотрит на него с сомнением.) – Хотя бы несколько минут?
– Только если несколько минут, – неохотно соглашается она. – И если вы ее не огорчите.
Все трое идут в игровую комнату. Равви Соломон опускается на колени, чтобы его глаза были на уровне Вериных.
– Меня зовут Даниэль. Можно я расскажу тебе одну историю? – (Вера, выглядывая из-за спины Мэрайи, робко кивает.) – Люди, которые ходят ко мне в храм, верят, что, когда нашего мира еще не было, Бог уже был. И Он был такой… большой, что для того, чтобы освободить место для всего остального, Ему пришлось стать немножко меньше.
