Сократ сегодня - страница 2

Хренософ – Кошмары и призраки дома умалишенных выпущены на свободу и гуляют по земле русской. Все, что происходит, есть лишь иллюстрация к «Бесам» Достоевского, книге поистине пророческой. Все безысходно, как в кошмаре, все повторяется и возвращается, бесы кружатся, и нельзя вырваться из этого бесовского круга. О бессилии власти демократов и ненародном характере их власти говорят так же, как говорили о бессилии и ненародном характере власти гг. коммунистов. С того времени глубоко и существенно ничто не изменилось. Все старое повторяется и действует лишь под новыми личинами. Бурные процессы происходят лишь на поверхности. Процессы эти есть лишь тление ветхих одежд России невозрожденной. Мы изживаем последствия наших старых грехов, страдаем от наших наследственных болезней. В России никогда не было легитимной смены власти. Пора уже сорвать маски и изобличить подлинные реальности.

Голос Сократа — «Иго жило, иго живо, иго будет жить». Над памятниками В.И.Ленину надстраивается конная статуя Чингисхана, оба указывают в одно направление, которым шли и затесавшиеся между ними цари. Ниже мелким шрифтом: «Куликова битва была разборкой между элитой о переносе столицы с сохранением чингисхановской системы управления. Народ, как оказалось, непричем

Хренософ – Старая монархия не была у нас свергнута революцией, она сгнила, разложилась и бесславно пала, как падает гнилое яблоко с дерева. Но яд от гниения старой России остался внутри народного организма и продолжает разлагать жизнь русского народа. Чудовищный нигилизм, торжествующий в этих процессах разложения, есть явление старой России, а не творчество новой России. То, что у нас называют «перестройкой», есть сплошная дезорганизация и разложение, смерть государства, нации, культуры.

Ход «перестройки» не есть драма, развивающаяся от одного акта к другому. В ней нет истинного драматизма, нет истинных героев. Ход этой «перестройки» более напоминает хаотическое крушение. Безысходность и неразрешенность особенно для нее характерны.

Мы переживаем не столько революционную, сколько смутную эпоху. Все отравлены в эту эпоху, все безрадостны, все несчастны, у всех муть в глубине души. Сами делатели «перестройки» не чувствуют радости и подъема, в них нет настоящей веры. «Перестройка» страдает собачьей старостью, она не пережила периода молодости, молодого энтузиазма, молодого увлечения освободительными идеями. Все перестроечные идеи давно уже выветрились, все перестроечные слова опошлились. Эстетически и нравственно чуткий человек не может уже без краски стыда прибегать к «перестроечной» терминологии. Нельзя вынести этой зияющей пустоты всех перестроечных понятий! Все давно уже остыло и заледенело под перестроечными фразами, не чувствуется горячего человеческого сердца, горячей человеческой мысли. Перестроечные слова сразу же оказались стары и выветрились на протяжении нескольких месяцев. В первые дни перестройки жертвенная энергия не была истрачена на борьбу с властью коммунистов. Старая власть пала без борьбы и сопротивления, победа далась слишком легко.

Обирал – А много злобы накопилось в прошлом, от старого рабства и старого унижения. И начали искать объекта для этой неразрешенной злобы, образ врага. Объективация злобных чувств создала образ «коммуняк». Массы народные отравили нечеловеческой злобной ненавистью к «коммунякам», понятой в очень расширенном смысле, как все государственное устройство. Сами же «коммуняки» обнаружила неорганизованность, пассивность и уступчивость невиданные. С самого начала «перестройка» одержима низким страхом перед «коммуняками», и в этом постыдном страхе чувствуется страшное бессилие демократов, отсутствие молодой веры, молодого энтузиазма. Делатели «перестройки» обнаружили инстинкты, свойственные дряхлеющей и разлагающейся силе. Все это понятно, если признать наконец ту истину, которая пока ясна лишь немногим, – что в России перестройки и не было, а было и есть лишь продолжающееся разложение и гниение старого, лишь длительное безвластие и безгосударственность, лишь развитие и углубление самовластья.