– Ой, дочка, да я ж не осилю! Это ж как тут начать то? – Агафья покрутила в руках гамбургер в руках, потом разделила его наполовину и надкусила. – Ммм, как вкусно то! Вот вроде просто бутерброд! А так необычно, и соус такой! Остренький! – Агафья тихонько засмеялась. Смеялась она тоненько, потешно булькая, и так заразительно, что Вика расхохоталась, показывая на бабушкино лицо, тоже здорово измазавшееся в соусе.
Норка, которая сидела тут же и намываясь лапками, вдруг громко и возмущенно мявкнула, прервав свой утренний туалет. Агафья сразу перестала улыбаться.
– И то правда, Норушка, чего это я? Только сына схоронила и смеяться вздумала! Вот жизнь какая – человек уходит, а его близкие продолжают жить дальше. Ты, доченька, такая светлая, что я перестала чувствовать себя одинокой в этом доме! Даже поспала сегодня без лекарства. Спасибо, что приехала! – у старушки опять на глазах блеснули слёзы, и она отёрла их сухой, маленькой ладошкой. Чай они всё-таки допили, потом Агафья стала кормить кошку, а Вика убирать со стола…
Потом приходила соседка с козой – принесли большую двухлитровую банку молока, а заодно и Агафью проведать. Увидев бодрую старушку и, суетившуюся на кухне с посудой, Вику соседка приободрилась. Потащив за собой упирающуюся козу, заторопилась докладывать новости другим соседям. После плотного завтрака Вика расслабленно отправилась на террасу, Норка, немного подумав, двинулась за ней, а Агафья отправилась в дальнюю комнатку, дверь которой схоронилась под лестницей.
Вика уселась на ступеньке широкого крыльца террасы, поглаживала гладкий бок Норки, развалившейся рядом на солнышке, и решала чем же ей заняться до вечера. Долго думать не пришлось – Агафья появилась в дверях, неся целую кипу каких-то бумаг и несколько тёмных то ли книг, то ли тетрадей. Всё это богатство венчала толстая большая книга с тончайшей, металлической отделкой. Именно в эту книгу упирался Агафьин подбородок, от неудобства старушка смешно покряхтывала. Вика быстро подскочила, вызвав недовольное ворчанье Норки, и приняла у бабушки её драгоценный груз.
– Бабушка, что ж вы не позвали меня! Тяжело же!
– Деточка, ты меня вот давеча спрашивала об отце! Вот это всё от него. Давай устроимся с тобой здесь, на терраске, клади всё на столик! И давай договоримся – зови меня на ты! А то взялась выкать, чай не чужие мы с тобой!
– Простите! Ой, хорошо, бабушка, перестроюсь! Только вот места то нам тут не хватит! – столик и правда уже был завален рукописями, которые грозились свалиться на пол. Вика принесла из комнаты стул и разместила половину бумаг на нём. Пришлось им ещё притащить кресло из гостиной для Агафьи и теперь им было очень удобно.
– Так вот, внученька, я постараюсь рассказать тебе всё, что знаю! Понимаешь, не дают мне покоя мысли о странной смерти Васеньки. Я, конечно, не могу сказать, что он был здоров как бык, но для 62 лет был мужчиной очень сильным. Мне кажется, началось всё полгода назад – когда к нам заявился этот отец Николай. Его поставили на приход в нашем районе. Он пришёл к нам, представился, всё вроде так чинно, и сказал, что узнал, мол, что мы семья бывшего настоятеля здешней церкви. Ну и запел соловьём! Уж очень его интересует история церкви, история моего отца – твоего прадеда, значит! Особенно, как здесь всё было в двадцатые годы, в самый страшный момент для священнослужителей. Якобы, книгу он пишет об этом и по всем бывшим приходам тоже ездит. Вообщем, говорил много, красиво, но до того он мне сразу не понравился, что и передать тебе не могу.
