– Папа не жалеет средств, а моя сестра любви для этого сада.
– Не многие способны так любить… – в задумчивости откликнулся Брант и тут же заставил коня тронуться с места.
Таки его слова сильно удивили Диану, она невольно развернулась к сестре. Та всё ещё была мрачна, но, как видно, слова эти расслышала, и против ожидания Дианы, нахмурилась пуще прежнего.
Все трое остановились у парадного крыльца. Подбежали слуги, помогли госпожам спешиться. Брант уже передал поводья своего коня в руки одному из этих проворных лакеев и с нескрываемым интересом осматривался. А вокруг стали быстро собираться люди, ещё бы – прямо средь бела дня в замке появился человек в маске! Уж и не припомнить, когда бы здесь такое случалось. Но это естественное людское любопытство совсем не задевало странного гостя.
Что ж, Жанна уже в который раз смерила Бранта испытующим взглядом и хмуро распорядилась:
– Ожидайте здесь.
И с тем решительно направилась к двери, а сестра поспешила за ней следом. Так Бранту осталось лишь поклониться им вслед.
Девушки нашли отца в кабинете. Он задремал за чтением, но сон его был чутким, и лёгкие шаги дочерей заставили его открыть глаза сразу, как только девушки переступили порог комнаты.
Граф де Розаэль был моложе Жофрея лет на десять, но голова его была тоже совершенно седой. И потому его чёрные как смоль брови и колючие столь же чёрные глаза представлялись большой неожиданностью. Изрядное число глубоких морщин странно не добавляло ему лет. А правильные, но довольно резкие черты лица однозначно говорили о том, что это очень властный человек.
– А вы скоро, – кивнул он дочерям, – И как же поживает ваш утопленник? Скоро будете его хоронить?
– Он жив, и будет жить долго, – уверенно возразила Жанна.
– Долго? – граф чуть повёл бровью, – Вчера я слышал, что у него проломлена голова и оторваны руки…
Диана тоже сильно удивилась такому заявлению сестры, но эта уверенность тёплым эхом отозвалась в её душе. Она чуть отступила и так предоставила Жанне полную свободу действия, тем более что сама она уже заранее страшилась той бури, что должна будет разразиться, решись Жанна напомнить о предложении Бранта. Но старшая из дочерей графа пришла именно для этого!
– Да, папа, этот человек будет жить долго, потому что он умеет хвататься за жизнь даже будучи без сознания. Могу представить какую силу духа продемонстрирует нам этот человек, когда очнётся. А это от него потребуется! Господин Брант уверен, что смог сохранить ему руки, но до момента, когда можно будет освободиться от бинтов, должно пройти не меньше двух месяцев.
– Значит, два месяца… – эхом отозвался граф.
– Точнее, господин Брант сказал, что возможно правую руку освободит через пару месяца, а левую не раньше, чем через два с половиной… Но проблема в том, что он, по неизвестной нам пока причине, может собой располагать только в течение этих самых двух месяцев, не более.
Граф понял, к чему клонит его дочь, но промолчал, словно и не расслышал.
Что ж, Жанна вдохнула полной грудью и решилась:
– Папа, господин Брант настоял, чтобы мы проводили его сюда. Он у крыльца, дожидается вашего позволения подняться.
А вот к этим словам дочери остаться безучастным граф де Розаэль уже не смог. Он нахмурился, в задумчивости коснулся подбородка, ответил не сразу:
– Этот господин Брант такой же хам, как и Жофрей?
Жанна скрыла вздох облегчения и поспешила ответить:
